[tsubasa-rc]

Название: Quaint.
Бета: Elain Eir
Автор: Tsuiraku Yuki
Фэндом: Tsubasa RC
Пейринг/Персонажи: Курогане, Фай, кроссовер, вобщем...))
Рэйтинг: NC - 17, предполагается)
Жанр: всего понемногу, я думаю, а там видно будет.
От автора: альтернативная вселенная. Я подумала, как славно бы было, если всеми любимые персонажи могли бы пожить жизнью, не обремененной всякими проклятиями и тому подобной чернухой. Но не лишенной приключений, каверзного вмешательства судьбы, и прочего, к этим каверзам прилагающегося)))
Дисклэймер: мир и персонажи принадлежат не мне.

Голосарий

Слова потырены из эльфийского словарика. Смысл слегка изменен.
Наран астал - командующий сотней воинов, и более, до тысячи. Дословно: "наран" - сто, "астал" - доблесть. По отдельности сохраняют смысл словосочетания "наран астал", как сокращение для удобства.
Лимбе - старший по званию. В сочетании с разными словами принимает несколько иной смысл (пример: лимбе астал - тысячник, командующий менее чем ста тысячью воинами). Дословно: "лимбе" - много.
Лимбе тау'р - генерал, командующий ста тысячным войском и более. Дословно: "таур" - могучий.
Укуэн - преступник, мусор, отброс общества. Дословно: "укуэн" - ничто.
Родон - бог.
Гарон - господин ( уважительное )-
Хравани – одни из сильнейших демонов мира сего, правда абсолютно безмозглы) В смысле - лишены интеллекта. Буквальное значение: «дикий».
Пата – буквальное значение: «путь». Имеется ввиду, что Камуи в некотором роде эмпат, умеет считывать следы ауры, и видеть то, что произошло на том или ином месте в зависимости от того, как давно это действо случилось.
Кфальк – перевода не имеет. Минерал, становящийся тверже цемента в молотом виде при правильном смешивании с некоторыми добавками.
Серке – буквальное значение: «кровь». Так здесь называют кровь демонов в независимости от их вида.
Сангва – буквальное значение: «яд». Это то, во что превращается земля ( трава, в общем, любое место, куда попадает кровь демонов ), после контакта с кровью демонов. На этом месте потом очень долго ничего не растет.
Двен – буквальное значение: «второй». Имеется в виду, что Камуи в отряде второй по силе после Курогане, о чем говорит белая лента на рукояти его меча ( У Курогане она красная, но это будет упоминаться позже ). Эти знаки отличия приемлемы также в других отрядах и армии в целом.

Глава 1-2

www.diary.ru/~tsubasa-rc/p150387098.htm

Глава 3: Anxious

Ламми, кутаясь в плащ оборванца, поскреб ногтем искореженый камень. Обломки стен, вывернутые прутья, пробитые двери и разорванные кольца цепей являли собой менее живописное зрелище, чем западная комната тюремного здания, все еще дышавшая едким желтоватым дымком. Кто-то уже успел оставить на земле остатки вчерашнего ужина, и теперь, зажимая рот руками, призывал зевак посмелее присоединиться к нездоровому изучению алых пятен крови, щедро разбрызганных на дне образовавшейся взрывом вмятины. Более впечатлительным лицам, прибывшим на место взрыва в первых рядах, посчастливилось наблюдать сползающие по белевшим на красном фоне костям, все еще вздрагивающие, словно издыхающие змеи, кишки. А где-то за ближайшим обломком, несколько раз трепыхнулось когда-то живое сердце, повергнув не готовых к сему зрелищу горожан в состояние глубочайшего шока. Возле нескольких, оттащенных за ноги подальше от кровавого месива, уже хлопотали местные лекари, суя под нос дурно пахнущие настойки, и ругая слишком бурное воображение оных.
Задетое взрывом тело заключенного, обитавшего до сегодняшнего утра в злополучной камере, разнесло в клочья, измазав обрывками внутренностей все, что только можно было в радиусе вышеупомянутой вмятины.
Тюрьму Иркита окружила толпа напуганных страшным грохотом людей, повыскакивавших на улицу в пижамах и ночных сорочках. Подоспели к обозначенному месту и стражи порядка с замыкающим их беспорядочный строй подвыпившим тюремщиком, коротавшим ночь в соседнем кабаке, отчего слегка пошатывающимся и не совсем вменяемым.
А со всех концов города медленно тянулась серая река новых зевак, сподобившихся вооружиться, на всякий непредвиденный, дрыном, граблями, и даже такой экзотикой как половники.
Но что поразило жадно метавшиеся по уцелевшей части тюрьмы взгляды, так это правильность и аккуратность вызванного невесть чем взрыва.
Само здание, являвшее собой краеугольное строение, углублявшееся парой-тройкой ярусов под залитый твердейшим составом из молотого кфалька фундамент, имело один единственный вход из пятиметровой тяжеленной двери, отворяющейся посредством приводимых в движение шестеренок. Ни окон, ни других напоминающих окна отверстий. Освещение внутри чисто традиционное: факелы, свечи, масляные лампы. Ни рва вокруг, ни подобающего мрачной атмосфере здания забора. Потому что рассчитана тюрьма на людей, помилованию не подлежащих, на людей конченых, опущенных насмешкой судьбы ниже именования укуэна. Смертников, выпускаемых на свет божий лишь ради пути в вечную тьму.
Побегов сменяющееся один за другим поколение тюремщиков не припоминало.
Да и не сказать, что тюрьма была переполнена; в Ирките, после прибытия сотни Черного Демона, преступность резко упала. Иные ослушники закона, в том числе и простые карманники, поспешили город покинуть, едва о данном прибытии прослышав. Казнить стало банально некого, ибо бандиты иногда добровольно напрашивались под начало известного лидера. Не ловить же, в самом деле, беспризорников за кражу хлеба!?
Поэтому "обитаемых" камер насчитывалось около пяти, да и те, теперь пестрели пустотой, благодаря всполошившему дремлющий Иркит взрыву.
Взрывная волна, разворотившая твердый словно сталь пол пострадавшей комнаты, нарушала все существующие правила, мягко разрезая верхние ярусы под правильными углами, и обтекая камеры, где ютились заключенные, плотным вакуумом, обходя огнем и дымом живую плоть, будто разумное существо, нацеленное на конкретный объект, а остальное оставляя вне зоны разрушений.
Одиноко позвякивавшие оковы, свисали с потемневших крюков.
Мда, странное чувство юмора у этого мага. Если юмор здесь вообще уместен. Зачем было щадить и без того обреченных на верную гибель? Они ведь все равно не жильцы, уж стражи свое дело знали... Хотя, что двигало разыгравшим весь этот спектакль магом, знал только сам маг, а Ламми знать ни к чему – свою часть уговора он выполнил…
Бывший вор заозирался, протискиваясь сквозь напирающую толпу. Глаза его слипались: просидев на крыше кабака - где исчез тюремщик, получивший дармовое золотишко, - в ожидании обещанного магом представления, Ламми и в хмельном бреду не сумел бы представить зрелища эффектней увиденного.
Верно, не слукавил маг - сыграл на совесть.
Тряхнув головой в попытке прогнать нахлынувшую сонливость, Ламми поспешил скрыться; в толпе замелькали доспехи со знакомым на предплечье гербом.
Оставалось забиться в щель, дожидаясь условного сигнала от Сагги; а там уж будь что будет.
Однако вор был уверен наверняка - маг не подвел и тут.


Клинок выпал у Камуи из рук. Топот ног за его спиной стих почти мгновенно, протяжный вздох десятков голосов слился воедино, тихим всхлипом упав в грязь брошенными щитами и копьями.
Юноша опустился на колени, привычно, словно в молитве коснувшись предплечья - ярко-алого рисунка огненной птицы, распахнувшей крылья в бесконечном полете.
Суеверный шепот, обжигая, заскользил в утренней прохладе.
Камуи потянулся к ним, к этим... останкам, зарылся пальцами в изрубленную плоть, упиваясь ощущениями; скользко, мерзко, гадко, и в то же время - восхитительно...
Демоны пали замертво, сраженные Гинрю. К лагерю не пробрался ни один. Быстро, бесшумно. Оружие порешило пятерых, пробив скорлупу панциря за доли мгновенья; шипастая броня лопнула под тяжелым ударом. Не устояли разорванные, полные игольчатых клыков, челюсти. Взрыхленная трехпалыми лапами земля приняла фонтаны серке, превратившись в бурое месиво смрадной сангвы.
А затем астала взяли в кольцо; четверо атаковали прямо с воздуха, вонзаясь когтями в спину и метя в голову. Их Курогане сразил, одновременно отбиваясь от каких-то ползучих тварей, лоснящимися пиявками пытающихся обвить скользящие в свежей крови ноги, и повалить наземь. Им повезло гораздо меньше; потеряв крылья, демоны топтали своих же, желая добраться до теплой плоти человека по трупам собственных сородичей, вжимая и давя, круша мягкие ребра, выжимая желеобразную слизь из изувеченных тел. И следы, следы повсюду…
Камуи приподнялся, оглядываясь.
- Вот значит как…
Это были хравани. Вернее то, что от них оставило лезвие меча астала.
Демоны огромной силы. Всего двое.
- Красиво, - пробормотал юноша, заметив перья пышного плюмажа, торчащие из развороченной пасти, - до чего же красиво ты умер, мой господин.
Да, красиво. Курогане никогда не носил шлем с плюмажем даже на поле боя. Серебряный меч и черный доспех – вот что видели солдаты, следуя за ним в сражениях. А здесь и сейчас, дабы демоны видели только его одного, чтобы не шли вперед к лагерю…
Хравани, тот, что лежал огромной тушей с распоротым брюхом, вцепился в левую руку, сомкнув челюсти на латной перчатке, выгрыз повыше локтя, сжевал и проглотил словно пылинку. Но тут же лишился добычи, повалившись набок с ровным надрезом у шеи и изувеченным желудком; осколки перчатки, обтянутые прозрачной пленкой просматривались сквозь лиловую кожу.
Второй хравани оказался умнее, или просто действовал по неведомому наитию. Его челюсти сомкнулись на шлеме с плюмажем. Этот демон погиб забирая чужую жизнь; дорого заплатил за последнее убийство могучий монстр – здоровая рука по самую рукоять вонзила клинок в неповоротливое туловище. Скорее агонией, чем осознанно, повернула лезвием вверх, протянув от промежности к самой глотке, пока зубы сжимались на черепе.
- Соберите все останки, которые сможете найти, - хрипло изрек юноша, - демонов сожгите, а Курогане, нашего наран астала…
Ровный голос надломился. Сняв с пояса кинжал, Камуи наклонился, низко-низко. Полетели брызги серке, посыпалась эмалевая крошка с выдалбливаемых из десен клыков, заскрипела мокрая сталь; кинжал резал дико, вытесая искры с защищенных твердой чешуей участков изуродованного трупа, ненависть и боль солеными каплями стекали по щекам, мешаясь с тонкой красной ниточкой, струящейся по подбородку.
Прокушенная губа, накрепко сжатые зубы удерживали бьющийся в груди вопль разочарования, вопль короткой безумной ярости и горькой злобы.
Добыв шлем и стараясь не смотреть на то, что внутри, юноша завернул его в снятый с плеч плащ. Алый, как и глаза ушедшего воина.
- Руку…, - холодный взгляд в сторону засуетившихся солдат, - руку достанете сами. Остальное сохраните для Нумена, пусть посмотрит. И пошлите ему весть немедленно, будем ожидать ответа вместе с Моно…
- Постой, Камуи, - нерешительный шепот из толпы, - что все это значит? Объясни.
- Это значит, - юноша протянул добытую из челюстей демона ношу, - нашего лидера только что растерзали монстры, чье нападение он целиком принял на себя, обезопасив не только лагерь, но и весь город. И хуже всего, я не знаю, стоит ли в его
смерть верить.
- Как так – не знаешь? – все тот же шепот, - ты же прочел пату и…
- НЕ ЗНАЮ! Монстры зашли слишком далеко. СЛИШКОМ далеко. Я понятия не имею, почему астал
сражался в одиночку, и почему никто не слышал отголосков битвы. Но я не вижу и вмешательств в эту битву. Пата показывает то, что происходило, а не устраняет помехи. Это не иллюзия, не магия, я… я не знаю что это. Эти трупы, - круговое движение, - реальны. И этот, - тычок в кровавый сверток, - определенно Курогане. Однако кое-что не вяжется… Кое-что вызывает подозрения. И если я прав в догадках… если я прав…
- Но что делать теперь?
- Сагга, - Камуи взглянул на выступившего вперед мужчину с крохотным арбалетом в руке, и поморщился. Презрительно так, словно видел перед собой не человека, а кучку падали после многодневного зноя.
- Сотня Черного Демона остается сотней, пускай уже и без Демона. – Усмехаясь улыбкой подонка, сообщил тот, почесав затылок заправленной в спусковой механизм стрелой.
- К чему ты клонишь? – процедил юноша, угрожающе подавшись на шаг вперед.
- К тому, что до броска осталась одна неделя, - Сагга непочтительно сплюнули, пожевывая соломинку, - планы менять нельзя, а поскольку наш доблестный витязь, прости Феникс, отбыл в небытие… - закончить фразу он не успел.
Поднеся к губам окровавленные, побывавшие во внутренностях демонов, пальцы, Камуи демонстративно и с удовольствием провел по ним языком. Облизнулся, хищно сощурив желтые, почти безбликие глаза.
- Сотню поведу я. – Ввысь взметнулась, обвитая белой бархатной лентой, рукоять двен, призывая к вниманию. Рукоять меча второго по силе после Черного Демона человека.
Несколько десятков голов повернулись в сторону юноши, задумчиво вертевшего перо из рыцарского плюмажа.


Волосы мага пахли снегом.
Не то чтобы Курогане знал, как пахнет снег. Он рос на западе солнечной Лураны, где зимой небо оставалось ясным, а в середине четвертого сезона трава покрывалась лишь легкой изморозью. Обошел Йонк вдоль Райтей и обратно первым военным походом против адептов Идеи, где едва не погиб при переправе через Змеиный Хребет, прежде чем был отправлен на восток с сотней укуэнов под прозвищем Черного Демона.
Восток пленивший. Восток сковавший. Восток поглотивший.
Но даже там, в периоды холодов и слякоти тонкий слой льда на тропах оставался единственным напоминанием о приходе морозной, - но не более - зимы.
Однажды, исследуя старые ущелья и пещеры, Курогане забрался на вершину гор севернее от Иркита, там, где серая мгла, с рассветами скользившая к подножию, стелилась подобно туману менее плотным слоем. В застывшем свисте ветра, в зловещей давящей тишине, его пальцев впервые коснулись медленно таящие, согретые дыханием снежинки. Он хорошо запомнил прикосновение холода на коже, слышал хруст под ногами и, наклонившись, собрал горсть чего-то такого же хрустящего. Попробовал на вкус, приложил к распаленным изматывающей дорогой щекам…

Пойманная прядь была мягкой на ощупь; сменив прежнюю одежду бродяги на одеяния пилигрима, маг убрал из волос ленту, заменив ее на повязку. Ворот плаща оказался ´уже, не скрывая тонкую шею, на коей все еще виднелись синяки, оставленные Курогане. Но угрызений совести, как ни странно, молодой воин не испытывал. Напротив - сожалел, что дал тогда слабину, и не закончил начатое, поддавшись печальному шепоту и ласковым прикосновениям ладоней. Теперь же, привыкая к новым доспехам, стараясь игнорировать чувство неловкости и чужое тепло, юноша крепко сжимал узду рысящей лошади; спереди Фай его не пустил, сославшись на незнание того карты, хотя совсем недавно сам же во всех деталях начертил предполагаемый маршрут прутиком на земле. Однако, поделиться правом править лошадью согласился.
Приходилось едва ли не вжиматься в тесном седле в тощую спину белокурого гада, захлебываясь от желания очередной попытки убийства оного. К тому же эта его шея…Бледная, податливая…

- Ты – квейнт, - незнакомые слова ударили в голову громким колоколом, хватка ослабла сама собой, отпуская проклятого чародея. Прозрачная пелена застелила глаза, а где-то внутри разрасталось нечто вязкое, вгоняющее в озноб, заполняющее некогда тяготившую его воспоминания пустоту. Постойте! Какие еще воспоминания?! Какой, к черту, квейнт?! И почему щекам вдруг стало так влажно?
Успокаивающий голос, прикосновение чьих-то губ, горячий язык осторожно собирает взявшиеся откуда-то слезы, пальцы, бродящие по плечам и жар чьего-то тела…
- Квейнт, ты квейнт, Куро-сама. Теперь ты поймешь, все поймешь.
Запах снега, запах мага.

- Очнулся? – Курогане уставился на склонившего голову «спасителя». Ноздри защекотал резкий запах трав. Привстав на локтях, воин увидел перед собой походный котелок, булькавший на весело потрескивающем костре с подозрительно зеленым варевом, источавшим тот же резкий запах. Огляделся. Выходит не сон.
- Не сон, - улыбнувшись ответом на мысли сказал маг, помешивая палкой валившую паром жижу, - я тут тебе кое что приготовил, так что пока не одевайся.
Курогане скосил взгляд; рядом лежала аккуратно сложенная одежда, выуженная, вероятно, из все той же сумки. Да и маг времени даром не терял. Помимо варева в котле, он успел заняться и собственной внешностью. Старая поношенная одежда до последнего лоскута послужила топливом костру, как, впрочем, и штаны воина, которые заменило убогое покрывало, заботливо скрывающее все… неправильные места. Заметив сию, не малозначительную деталь, юноша угрожающе зарычал, натягивая покрывало повыше, и уставился на мирно насвистывающего чародея.
- Ты потерял сознание, когда я сказал тебе… - отозвался тот, слизывая зеленую, ползшую по служившей ложкой палке, каплю. – Уже полдень.
Маг сидел на корточках, приспустив с плеч плащ. На груди сверкала мелкими пластинами бригантина. Но не простолюдинов-пехотинцев, как сперва подумалось. Отсутствие мешковатости, идеально подогнана по фигуре, не стесняла гибкости, и носила легкий серебристый оттенок, выкована, словно на знатного рыцаря, с изящным рисунком точно перебегавшего линией от чешуйки к чешуйке. Правда сходство с рыцарем на этом и заканчивалось. Ни наручей, ни поножей, ни шлема, ни защитных наплечников; вместо них кожаная основа под бригантиной, широкий пояс поверх, обычные просторные штаны с удобными сапогами. Еще бы посох в довершение картины, котомку за спину да застегнуть распахнутый плащ – как есть паломник, вот только стереть улыбку со смазливого личика…
- Полдень говоришь, - Курогане обернулся туда, где в предрассветных красках виднелась струйка дыма – ничего.
- Об этом не переживай. Сейчас в Ирките много других забот, к тому же дым от этого зелья виден лишь для магов. А в городе я не чувствовал присутствия других, кроме меня.
- Ты, - низкое шипение заставило белокурого юношу вздрогнуть, - да как ты…
Казалось, еще немного и воин сорвется вновь, вновь сожмет беззащитное горло, и на сей раз вряд ли отпустит, и делать будет это с большей изощренностью и ненавистью чем, скажем, рубил нечисть в походах к Йонку.
И тут он увидел свои руки, хранившие следы недавних побоев. Затем опустил взгляд на живот, на ноги, и замер, таращась то на мага, то обратно; боль от ссадин прошла совсем, царапины и порезы покрылись подсохшей корочкой, а тело, судя по всему, было аккуратно вытерто чем-то, пряно пахнущим.
- Так и есть, - подтвердил маг.
Он подул на котелок. Зловонное варево с зеленого превратилось в малиновое, сменив вонь на приятный аромат полевых трав.
– Я использовал одно из зелий, чтобы снять твое напряжение. Ведь когда ты упал - заметаться, заходясь криками. Перепугал меня до смерти, ей-богу.
Курогане вскочил, дивясь вернувшейся прыти, и едва успев подхватить падавшее с бедер покрывало. Маг отчетливо услышал скрежет зубов.
- Так ты хочешь узнать, чем тебя так держал восток, и почему я назвал тебя тем непонятным тебе словом? - спросил он, прежде чем Курогане, сжав кулаки, не предпринял очередной попытки убийства. Судя по жилке на виске, именно об убийстве он сейчас и думал. Вот только вопрос подействовал безотказно. Через силу кивнув, юноша уселся обратно, решив, видимо, отложить смерть мага еще на пару часов. Потому что он действительно хотел. Хотел знать.
Фай, улыбнувшись своей традиционной улыбкой, подул на котелок еще раз. Булькавшая смесь загустела. Преспокойно взяв в руки мгновенье назад горячую походную утварь, маг придвинулся к воину, бойко запустив туда пальцы. Зачерпнув немного, прикоснулся к груди Курогане, скользя ладонью вниз, оставляя розоватую дорожку на коже, и старался вести себя как можно незаметно, дабы не провоцировать своего подопечного, напоминавшего ощетинившегося пса, а не доблестного Черного Демона.
- Это целебный отвар, - объяснил Фай, поймав на себе недоверчивый взгляд, - я не силен в магии исцеления. Однако я весьма хорош в зельеварении…
- Стало быть, ты – зло, - вот так, не вопрос, а утверждение.
- В той или иной степени, - не стал спорить тот, - зависит, что можно считать злом, а что нет.
Пальцы зачерпнули еще немного зелья.
Мечник с удивлением обнаружил, что подсохшая корочка, после контакта с жижей, осыпалась, оставляя легкий бледный след, а затем и он рассасывался на уже совершенно невредимой гладкой коже.
- Повернись-ка, - попросил маг, закончив на порезанных запястьях.
Раздумывая подчиняться или нет, Курогане решил, что, видимо, хуже ему не будет, и с готовностью подставил спину незнакомому человеку – человеку ли? – однако, в случае чего, держал наготове локти, собираясь с размаху врезать под дых, если что.
- Выходит, мы понимаем зло по-разному, - сказал мечник, рассматривая исцеленные руки.
- Понимали, - уклончиво ответил маг, - до того, пока ты не знал кто ты.
- Я это я, и ни какие убеждения в обратном этого не изменят, - заметил Курогане, мысленно ругнувшись.
- Изменят… - настаивал Фай, обрабатывая покрытые синяками лопатки. - И кстати, она, магия исцеления, мне не дается по определенной причине, а не потому, что я зло. Но это не делает меня плохим. Хотя согласен, в мире вряд ли найдется кто-то могущественнее меня. Впрочем, могущество не дает мне неуязвимость.
- Но когда я тебя душил, ты и не думал прибегать к силе, - возразил Курогане.
Прикосновения заботливых рук становились приятными. Остывшая жижа ложилась ровно, быстро впитываясь, не оставляла ощущения стянутости. Похоже, не только мечник получал тщательно скрываемое удовольствие от процесса. Сволочной чародей нарочито медленно пробегал от спинных позвонков и ниже к краю подтянутого к талии покрывала. Дальше же заходить не рисковал, опасаясь точного удара локтем под ребра. Впрочем, вряд ли перспектива быть избитым его бы остановила.
- И на это тоже имеется причина. – Сообщил белокурый паршивец, зачерпывая остатки зелья. – Видишь ли, маг не может причинить квейнт боль.
- Я НЕ квейнт, что бы это ни значило, - не терпящим возражений тоном прошептал астал, вот только уверенность во внезапно дрогнувшем голосе колебалась.
- Нет, Куро-сама. Ты - квейнт, и сам это прекрасно осознаешь.
Лечение завершалось. Отставив котелок, Фай поднялся, обойдя Курогане по кругу в какой-то нелепой задумчивости, критически оглядел, удовлетворенно кивнув. Затем, бесцеремонно уселся напротив, подобрав под себя колени. Уставился.
- Чего еще? - опешил Курогане.
Опасная близость мага пугала. Но несколько в другом смысле. Просто то, как тот смотрел или касался… раздражало? Или же недавняя злость и ненависть Курогане – не к магам, нет! Но к этому конкретному, - угасала под влиянием этих слишком ласковых прикосновений?
- Послушай, - Фай смотрел, не моргая, - квейнт рождаются без осознания того, что они квейнт. Осознание истинной сущности приходит постепенно, как и понимание. Нельзя принуждать квейнт принимать свою сущность, иначе переход из одного состояния в совершенно другое может подействовать, гм… Я бы сказал – непредсказуемо. Поэтому ты и отключился. А теперь послушай меня внимательно, Куро-тан сама. Послушай. – Маг наклонился близко-близко.
- Охерел?! – от внезапных порывистых объятий мечник дернулся было, едва не повалившись на спину, а заботливые руки уже обвивали шею, вплетаясь пальчиками в черный ежик волос. Голубые глаза словно гипнотизировали, завораживали, смеялись и манили.
- Нет-нет, Куро-сама, пока не сопротивляйся. - Юноша улыбался, выдыхая прямо в губы,- Сопротивляться будешь потом. Дослушай, что я скажу, дослушай. То, почему ты не мог, при всем желании, покинуть восток, и почему ненавидишь магов и магию, почему в тебе есть инстинкты, сродни демонам и почему ты не сумел и не сумеешь меня убить…
- Это еще под вопросом, - пробормотал воин, стараясь отвернуться, однако теплые ладони держали крепко. Мечник и сам не знал, что мешало ему сломать магу челюсть без зазрений совести, а потом закопать где-нибудь поблизости с кляпом во рту, - странная у тебя манера общения.
- «Лицом к лицу», - хихикнул маг, - но мы отвлеклись. – Его пальцы нежно поглаживали волосы на затылке Курогане, будто успокаивая. Убаюкивая. Да и маг вел себя более чем странно. Судя по выражению бледного лица, он хотел прижаться еще теснее, еще ближе, обнять еще крепче, чтобы биение сердца стало единым, как и дыхание, чтобы воин почувствовал его губы своими, чтобы ощутил дрожь его тела…
Стоп! Откуда такие мысли?!
Однако, глядя в эти глаза, глубокие как сама ночь и чистые как вода, Курогане впервые заметил где-то там на дне за маской фальшивых улыбок тоску. Именно в этот короткий момент перед ним был не просто лживый заклинатель. Перед ним был белокурый печальный молодой мужчина с необъяснимой тоской в красивых глазах, которые в тот самый единственный момент не лгали. Молодой мужчина, юноша, сбегавший от чего-то, потерявший что-то, ищущий что-то…
- Довольно! - собрав всю волю в кулак, воин расцепил нежелательные объятия. Не отталкивал, скорее, приводил мага в чувства. Заставлял натянуть вошедшую в привычку маску, прятавшую за фальшивыми улыбками тоску и печаль. Надломлено хохотнуть…
Какое-то время маг сидел, глядя на воина своими большими глазами, а потом вдруг усмехнулся, хищно так, будто подбиравшаяся к добыче пантера.
- Ты видел, да?
- Видел – что? – не понял воин, отшатнувшись, поскольку руки мага вновь тянулись к нему, и хорошо, если только за очередными объятиями.
- Видел меня, - ответил тот, - ты видел, я знаю. – Руки застыли на плечах, совсем как тогда, в тюремной камере. - Это потому, что я позволил тебе увидеть, иначе ты бы …
- Спятил? – перебил воин, ощутив мелкую дрожь по телу, закусил губу, давясь от нахлынувшего мерзкой волной отвращения. Движения мага настораживали, растеряв всю былую невинность и игривость.
- Я? – удивился Фай, картинно захлопав ресницами. – Помилуй, Куро-гав, я, конечно, могу быть неадекватным, но до подобной стадии еще не дошел. Просто… маска дала трещину.
- Маска, говоришь… - настала очередь усмехаться Курогане, - тогда мне тебя жаль, маг.
Юноша запнулся, подбирая реплику. Похоже, воин задел за живое, вторгнувшись в тщательно скрываемый от посторонних тайник.
- Еще рано… - Фай поднялся на ноги. - Значит я, по-твоему, жалок, квейнт?
Медленно обойдя Курогане по кругу – вновь, - потянулся к сумке, и долго в ней рылся, пока не извлек маленький пузырек с узким горлышком. На дне рябела ярко-алая смесь.
- Совсем как ТВОИ глаза, Куро-пон. – Маг откупорил бутылочку, протянув сидящему на траве Курогане.
- Выпей.
Жидкость на дне сосуда напоминала кровь. Рубиновая, почти черная, и слегка вязкая.
- Этот отвар целебен – последнее что нужно, дабы восстановить силы полностью. Иначе использованное мной зелье, для исцеления твоих ран, не окажет нужного эффекта.
Воин заколебался. Чувство опасности, спасавшее его множество раз на поле боя, позволяя предвидеть действия врага наперед, начало просыпаться, почти неуклюже выползая на свет из темноты сознания. Верно и безропотно. В тюремной камере появление мага вызвало удивление и смешанные эмоции, тревога же показалась впервые.
- Нет! – резкое.
- Не хочешь, значит, - голос Фая в тишине нового дня прозвучал зловеще, и в следующий момент произошло то, чего Курогане никак не ожидал.
Маг в одно мгновенье оказался рядом. Откупорив бутылочку, мигом осушил и, вздернув подбородок мечника, едва ли не с остервенением, впился в приоткрытый от изумления рот. Подавшись от внезапного напора назад, тот потерял равновесие. Повалился-таки на спину, ощущая тяжесть чужого тела.
Маг проникал языком глубоко, лаская небо, делясь вкусом выпитой сыворотки. Вкусом крови.
Красная жижа потекла по горлу, обжигая изнутри. Охватывая жаром. Самые сильные эмоции соединились в могучем тайфуне, порождая желание убивать всех и вся без разбора, возвращая далеко в прошлое, когда ненависть к магам лишь вступала в силу, напоминая дикую, захватившую его разум жажду после первой отнятой им жизни. И… резко угасла, напомнив потухающий костер, залитый водой из лесного родника.
Юноша закашлялся. Маг, наконец, отпустил, отстранился. Белокурые пряди мазнули по лицу.
- Чувствуешь? – Фай приподнялся, насмешливо фыркнув, - даже теперь ты не можешь меня убить, хотя отвращение переполняет тебя с потрохами.
- Сукин…
- А вот этого не надо, - маг предостерегающе приложил ладонь к влажным от поцелуя губам, - я не могу наложить на тебя заклятие, это всего лишь сыворотка, она очистит твой организм от другого зелья, так что пока не двигайся и слушай дальше.
Он наклонился, щекоча мочку уха теплым дыханием.
- Квейнт, - заговорил он, - рождаются раз на три или четыре мира, и на каждый мир приходится не больше двух или одного квейнт. Ими могут быть как люди, так и другие создания. Чаще, это, конечно, люди, но… объяснить природу квейнт я не могу. И не потому, что не хочу. А потому что связи после долгих скитаний так и не нашел. Если же говорить о том, КТО квейнт такие, я отвечу: они – противоположность магии. – Фай сделал паузу, подпуская в интонацию сказанной фразы толику иронии. - Если бы магию можно было символизировать или олицетворить, квейнт были бы ее близнецом с точностью до наоборот. Огонь и вода. Как в том стихе из эпохи Первых Ливней: они сошлись, вода и камень, гора и ветер, лед и пламень… так и тут. Они не обладают магией, они способны ее чувствовать, так же как и маги осознавшего себя квейнт…
- Твою мать! – зарычал Курогане, вырываясь. Маг сдавил запястья, блокируя дальнейшие движения, - Отпусти! Иначе…
- Не дергайся, Куро-тан. Ты не в том положении, чтобы мне сопротивляться, или диктовать условия. Я уже не говорю, что прибрал к рукам твою судьбу и жизнь… Пускай судьбе ты верить не склонен, жизнь тебе, думается, не опротивела, - прорезавшиеся в голосе мага гневные нотки потухли стремительней, чем Курогане успел опомниться. - Сыворотка должна скоро подействовать - лишние движения не желательны. В ее состав входят успокоительные компоненты, поэтому советую воздержаться от того, о чем ты сейчас думаешь. И… - маг практически шипел, - не спеши судить, Куро-мю. Я не закончил. Квейнт способны бороться с магией, она на них не действует, так же невозможно повлиять на квейнт с помощью магии, и с помощью магии невозможно квейнт убить. Их невозможно убить даже существам, просто обладающим крохотнейшими зачатками магии. Квейнт всегда найдут способ бороться и выжить, даже если это не боец, а нежная девушка. Но квейнт очень редки, и в некоторых мирах, где преобладает магия, они становятся изгоями, опасностью, которую необходимо искоренять, и к счастью я не знаю случаев, где магия побеждает. Будь то магия самой преисподни - квейнт всегда выстоит.
Договорив, Фай разжал хватку.
- Я знаю, насколько сильно ты хочешь меня прикончить, и насколько велика твоя ненависть. И я бы с радостью умер от твоей руки, - маг виновато потупился, - вот только убить ты меня не сможешь, во всяком случае - пока.
- Тогда я дождусь дня, когда смогу, - осклабился Курогане, вытирая губы тыльной стороной ладони, - К тому же, твои слова насчет моей неуязвимости к магии весьма неправдоподобны.
- Неужто? В чем же?
- Ты сказал, что магия на меня не действует, а твоя меня едва не прикончила.
- И на это тоже есть причина, - покачал головой маг, - и называть я тебе ее сейчас не стану. Из принципа. Ты просто мне не поверишь, в лучшем случае назовешь умалишенным. В худшем - прирежешь чем-нибудь, а защищаться я не стану. Причем вопреки моему заявлению, что убить ты меня не сможешь. В конечном итоге правду ты узнаешь. И тогда будешь сожалеть до конца дней своих…
- Да чтоб я сдох, если буду! – возмутился воин, вскакивая. Похоже, и зелье и сыворотка возымели действие. - И кстати, что если квейнт так и не осознают себя в их истинной роли? Думаю, прецеденты случались.
- О! Тогда их жизнь заканчивается плачевно. – Маг указал на сложенную кучкой одежду, - Так что будь благодарен за помощь.
- Еще чего!
Спорить с чародеем у Курогане не было ни малейшего желания, как и разговаривать. Однако разговор, к его подозрениям, только набирал обороты, и был далек от завершения. Поэтому, закусив удила юноша принял предложенные одеяния, и, прикрываясь покрывалом, принялся облачаться в миловидного ванильного оттенка ткань. Восторга новая одежда не вызвала. Состоя из обычной льняной рубахи да штанов, напоминающих скорее, подштанники.
- Я наблюдал подобное трижды. – Говорил маг, отвернувшись, дабы не смущать и без того проникшегося дурным предчувствием юношу. - И вопреки желанию не смог вмешаться. Такие квейнт страдают в душе. Мечутся между местом, которое ненавидят, и ожиданием чего-то важного. – Курогане могло показаться, но маг, сдавалось, рассказывал без прежней издевки и ужимок. - Видишь ли, квейнт существуют не просто так. Это создания, способные перевернуть мир, заставить магию склониться на коленях в подчинении. Но на один мир одного квейнт мало. Ведь один человек, какой бы страстью и отвагой не обладал, не способен изменить изначально отвергающее его общество. Не как прокаженного или укуэна, в случае твоего мира. В таком мире квейнт становиться изгоем по собственному желанию, и так же бессмысленно умирает. И вот что поразительно, здесь я ощущаю присутствие не одного десятка квейнт, и сам лично встречал троих, кроме тебя. Судя по всему, этому миру суждено быть измененным.
-Только не говори, что объявился тут дабы им помочь наставить общество на путь праведный. – саркастически изрек Курогане, пытаясь не представлять насколько глупо сейчас выглядит в рубахе слащавого цвета.
- И не думал, – согласился маг, издав пародию на свист - «Фью», по видимому означавшее восторг от увиденного. Курогане сих пламенных чувств не разделил, молча показав кулак. - Мне абсолютно по боку, что станет с этим миром. Как и тебе.
А вот тут бывшему асталу предстояло задуматься, и крепко – истина в словах мага резала куда острее вражеского кинжала, пробивая насквозь с точностью арбалетного болта, выпущенного в упор. Всю сознательную жизнь, подвергаясь риску и увечьям едва ли не в каждом броске на демонов или врагов менее клыкастых, юноша сражался. Сражался не во имя стягов Красного Феникса, не во имя империи или покоя в стране, не во имя долга, а потому что, только сражаясь он обретал хоть какой-то смысл существования, с мечем доказывая право выбирать будущее, хотя прекрасно знал, что будущего, отличимого от всей той грязи, ему не увидеть. На него всегда смотрели как на средство, кого-то, кто только и способен отвоевывать чужую честь, чужие земли, подчиняться чужим приказам, и так же когда-то славно умереть. Он знал. Сражался лишь потому, что с клинком в руках против нечисти ли, против смертных ли, только так и не иначе способен выжить. Пока не найдет… Не найдет что? Определенно нечто важное. Это он понял еще с тех пор, как в его детские руки десятилетнего мальчишки вложили меч, забравший жизнь того ублюдка, пытавшегося…
Курогане опомнился, спешно выныривая из воспоминаний.
- Я не… - возражения застревали в горле, подчеркивая первое, единственное за годы сражений поражение.
- Не упрямься, - Фай осторожно, по-кошачьи пересек разделявшие их метры, накрыв сжатые пальцы своими, - в глубине своего сердца ты давно знал, что ничто в этом мире тебя не держит, ничто не заслуживает твоих стараний. И ничего никому ты здесь не должен. Однако, - маг заговорщицки подмигнул, от чего юноше захотелось вырваться и отскочить подальше, на полет стрелы, к примеру, - Я могу дать тебе то, чего бы ты желал, и чего бы ты ни за что не хотел потерять.
- Чего бы я желал? – недоверчиво вскинул бровь воин, и маг запнулся. Очевидно сболтнув лишка.
- Неважно. – Отмахнулся он. - Видишь ли, квейнт обладают редкой способностью - они умеют ждать. Займи ожидание сотни лет, квейнт, пройдя множество перерождений, заплатив определенную цену, обязательно дождутся. Дождутся в определенном месте в определенное время. Дождутся определенного человека…
- Ты же не намекаешь… - поведение мага забеспокоило Курогане больше, чем недавняя сцена с сывороткой. Да и сам разговор клонился не в пользу мага, подкинув мечнику много неправильных мыслей касательно личности и причин поведения сего белобрысого субъекта.
- Именно, Куро-пон. Не намекаю, заметь, напротив – очень даже утверждаю. Ты ненавидел восток, но продолжал оставаться здесь. Почему?
- Ну…
- Потому что ждал. Ждал меня.
Утверждение Фая, надо сказать, в совокупности с беззастенчивым тычком в худощавую, защищенную бригантиной грудь, Курогане удивило не особо. Учитывая нестандартное поведение и недавнее, весьма красноречивое домогательство.
- И как только я пришел, - воодушевленно вещал Фай, - восток тебя отпустил, бремя ожидания распалось. Потому что нам суждено было встретиться именно на востоке. И не важно, пойди ты по другому пути, то все равно пришел бы на восток и дождался бы меня, займи это хоть на 20 лет больше.
- Я не верю в судьбу, – быстро напомнил воин, отпихиваясь от намертво вцепившегося в него мага, чьи жесты склоняли Курогане срочно ретироваться в неопределенном направлении, - а с извращенцами дел не вожу и подавно. Особенно с такими.
- С какими - «такими»? – насторожено поинтересовался тот, выжидающе наморщив лоб.
После продолжительной паузы, правильно оценив испепеляюще-красноречивый взгляд, чародей вдруг сложился вчетверо, громко и от души рассмеявшись. Созерцая сие воистину неповторимое зрелище, астал на миг засомневался в поспешности своих выводов, пока, наконец, не решился озвучить мучавшие его наблюдения.
- Не вижу причин для смеха. А твои эти…прикосновения и…
- Неужели это тронуло тебя настолько, что ты испугался реакции собственного тела, - маг определенно веселился. – Если в моем поведении Куро-тан узрел постыдные мотивы, вынужден разочаровать – к той категории, к которой ты меня причисляешь, я к превеликому твоему сожалению не отношусь. В заблуждение песика ввела моя обычная манера поведения, ага. Но если песику понравилось… могу повторить и протянуть тебе руку помощи…
- Ну уж нет, - дернулся Курогане, подавив возникшую неловкость. Однако отклонять те самые выводы не торопился.
- Я тоже не верю в судьбу, - отсмеявшись, договорил маг, - но в отличие от тебя, верю в неизбежность. Посему, позволь выразить искреннее сожаление за столь не своевременное вторжение в дела насущные знаменитого Черного Демона, и дать возможность проститься со старой сущностью во имя рождения новой.
Фай преувеличенно всхлипнул, отвесив земной поклон.
Проститься? Да он шутит!
- К чему было усложнять? – угрюмо спросил Курогане, усаживаясь на травку. И удивляясь, насколько легко вдруг наладилось их прежде напряженное общение. Сыворотка что, имела не только успокаивающие свойства, но и способствующее взаимному сближению?
- О, нет! – завертел головой маг, - Просто выкрасть тебя не представлялось возможным. Иначе началась бы охота. За обоими. А нам это не выгодно.
Что значит «нам»?
- Я использовал некоторые полезные знания, навыки из магического арсенала, чтобы изобразить правдоподобную сцену смерти. Пошел на весьма рискованную сделку.
- Ламми и Сага? – догадался Курогане.
- К сожалению, - сокрушенно согласился маг, - сроки исполнения плана с безвременным отходом тебя в мир иной поджимали. Пришлось принимать радикальные меры. Идти на риск вопреки приписанной игре.
- Значит вино? – хмыкнул Курогане. Может их перебранка и перешла в более дружескую беседу, однако от навязчивой идеи скорого убиения мерзавца воин отказываться не собирался. Пока. - Ты меня одурманил зельем?
- Одурманил. И поскольку, наконец, могу поведать тебе причину и цель моего поступка, я… согласен на сделку.
Левая бровь воина дернулась.
- Сделку?
- Именно, - Фай скромно разлегся рядом, блаженно улыбаясь. – Заключается сделка в простеньком: в независимости от услышанного, ты пройдешь со мной вдоль берегов Райтей к реке Теней у границ Симфилии, к западным границам Лураны, и пересечешь воды озера до острова Кумори. В действиях тебя стеснять не будут. Если продержишься, и при этом все еще сохранишь желание меня угрохать – противиться не стану, а даже полностью восстановлю тебя в должности наран астала, реабилитирую перед солдатами живым и невредимым, и никто ни о чем не заподозрит. В противном случае – вынужден будешь идти со мной до конца, невзирая на преследования и опасности. Взамен нашему маленькому предприятию получишь свободу, и доступ к тайне, которая скрывалась в недрах вашего мира не одно тысячелетие. Причем мне эта тайна абсолютно ни к чему, ибо цели я преследую несколько отличимые от тех, в коих ты меня мысленно обрисовал. А вот тебе она нужнее воздуха. Так как? По рукам?
- А у меня есть выбор? – кисло осведомился Курогане.
- Я тебе его уже предоставил, - мурлыкнул маг, - И поверь, то, в чем ты теперь замешан, стоит много больше мира во всем мире. Иначе я бы не распинался перед тобой, а заставил бы силой, будь у меня возможность. Хоть ты и считаешь меня лжецом, сейчас мои слова кристально честны, и подтверждение тому находится у тебя в отряде.
- Камуи?
- Он самый. Неужели ты думаешь, я решился бы на аферу, зная, что в твоем подчинение прекрасный чтец паты, ничего не предприняв? Его обмануть не легко, однако достаточно оставить подсказки, чтобы в случае твоего отказа он смог бы подтвердить твою непричастность. Словом, ты мне нужен, но я не заставляю тебя идти со мной до конца. Ты пройдешь часть пути, а дальше изберешь собственный.
- И ради этого ты…
- Разбил твою вчерашнюю жизнь на кусочки? Что ж – да, но как магу, склеить ее обратно мне труда не составит.
Фай прислонился к смуглому плечу, не постеснявшись обнять в сгибе локтя, а Курогане задумался, ощущая полнейшее смятение и растерянность; перед таким выбором его никогда прежде не ставили. И хуже всего, юный астал осознавал – возвращаться к потерянной жизни ему не хотелось, поэтому скрепя сердцем, вверил себя тому, кто освободил его от тяжелых оков, и кого отчаянно желал убить с первых минут их встречи.
- Вот и замечательно, Куро-пон, я знал, что на тебя можно положиться, - чародей опустил тонкую ладошку в грубую и мозолистую ладонь мечника, скрепив договор переплетенными пальцами. - А теперь слушай…



- Ну и как это понимать?
Ран дернулся. Удерживающие его веревки делались на совесть, и избавиться от них он не мог. Пока не мог.
Магию что-то блокировало.
- Ну? – хозяин нетерпеливо махнул рукой, и Вихрь подтолкнул мальчишку ближе. Бережно так подтолкнул, чтобы не причинять боли. Все-таки он был добрым стариком, этот страж. Понимающим. Но приказ есть приказ.
- Я жду. – Напомнил сидящий на вычурном троне мужчина, устало щуря заспанные глаза. Его подняли среди ночи с постели, когда мальчишка был пойман, а последующие несколько часов заняли выяснение деталей и безрезультатные допросы. На которые мальчик непреклонно поджимал губы, смотрел волком, хотя и не делал вид, будто не знает, из-за чего его схватили и скрутили.
Судя по всему, пытать его не собирались. Опять же пока. Однако долго испытывать терпение хозяина явно не стоило. Ибо оно было уже на исходе, и вынесение вердикта оставалось лишь вопросом пяти последующих минут.
- Мне нечего вам сказать, - прохрипел мальчишка, - я готов принять свое наказание, каким бы жестоким оно ни было.
- Не слишком ли быстро ты сдался, маг? - иронически заметил хозяин, поднимаясь с трона. По паркету, отдаваясь эхом, зазвенели каблуки, и над головой мальчика склонилось лицо пожилого господина, - Ты уверен, что тебя ждет наказание?