Название: Море Сиам
Автор: medb
Фэндом: Tsubasa RC
Пейринг/Персонажи: Курогане/Фай и множество второстепенных кламповских, не только из «Тсубасы»
Жанр: action, romance
Рейтинг: PG-13
Примечание: Начинало писаться на заявку с третьего тура Clamp Fetish «Курогане/Фай. Альтернативная вселенная, где Фай - принц (но не наследующий трон), а Курогане – его слуга (камердинер, умывальщик, одевальщик – на усмотрение автора)».
Саммари: Придворные интриги, иностранные гости, загадочные лаборатории, талисманы, предсказания, невиданные зверушки, благородные воины и особы королевской крови... что получится, если смешать вместе все это и многое другое?
Диклэймер: Персонажи принадлежат не мне.
Статус: в процессе
Количество слов в главе: 8 855
От автора: Фанфик не заброшен, как ни странно. Четвертая глава посвящена заявленному еще в эпиграфе маскараду =)
Глава первая
Глава вторая
Глава третья
читать
день четвертый: Маскарад
Он куда-то бежал. Бежал так, что рвалось дыхание и нестерпимо кололо в боку. Бежал, бежал, бежал… Он понятия не имел, почему и зачем, но это не имело значения: вокруг была одна только тьма, глухая, вязкая, непроглядная, и в этой тьме давно растворились все мысли и чувства. Осталась лишь цель: бежать.
Хотя нет, одно чувство тоже сохранилось – страх. Этот страх тошнотворными волнами накатывал откуда-то из темноты, словно прибой, и плескал в лицо, заставлял захлебываться и спотыкаться. Хотелось сжаться, обхватить себя руками и куда-нибудь спрятаться, неважно, куда, неважно, от кого, главное – чтоб не было больше вокруг этой тьмы… и липкого холодного одиночества.
Он остановился, уперся ладонями в колени, тщетно пытаясь отдышаться, протолкнуть кашель сквозь охрипшее горло, но инстинкт рванул его вперед, заставил снова перейти на бег. Он не знал, сколько уже бежит, и все казалось, что следующий шаг – последний, больше тело не выдержит, откажется повиноваться…
А потом впереди вдруг замерцал мягкий голубой свет. Он был очень далеко, всего лишь искра, звездная пыль, но приблизился мгновенно, словно выпрыгнул из темноты, и заслонил собой все поле обзора. Голубое стекло, обжигающе-ледяное и невозможно прозрачное, а за ним – человеческая фигура в застывшей воде. Лицо прекрасное и спокойное, такое спокойное, каких не бывает даже у мертвецов, черные волосы колышутся водорослями, и бледное обнаженное тело – не поймешь, мужчина или женщина… двуединый андрогин…
Он смотрел, не в силах оторвать взгляда, и вдруг стало еще более холодно и страшно, чем раньше, хотелось отвернуться и убежать, но его с силой швырнуло на стекло, прижало к нему, придавило так, что невозможно стало вдохнуть, откуда-то хлынула вода и затопила все…
…а веки на прекрасном лице вдруг едва заметно дрогнули, и медленно, медленно-медленно, как падение, открылись яркие глаза, чтобы заглянуть ему прямо в душу.
Желтые, золотые глаза. Он только успел подумать, что сквозь голубое стекло они не могли казаться такими, не могли светиться расплавленным горячим металлом…
…а в следующее мгновение что-то грубо тряхнуло его за плечо, и он наконец проснулся.
- Эй! – негромко окликнул хмурый Курогане, с его губ чуть не сорвалось обращение, но в последний момент он сдержался и стиснул зубы.
Фай медленно, прерывисто вдохнул. Тело сотрясала крупная дрожь, несмотря на то, что в комнате было тепло и по стенам плясали веселые рыжие блики от искусственного огня в камине.
Он чуть повернул голову, чтобы взглянуть на Курогане… и вдруг на мгновение стало так же одиноко и страшно, как во сне, и он, ища поддержки и уверенности, нерешительно, безотчетно потянулся сжать пальцами большую тяжелую ладонь, которая все еще лежала на его плече, но Курогане мгновенно отстранился и отступил на шаг.
- Спи давай, - буркнул он, одарил Фая долгим темным взглядом и ретировался на свой пост у двери.
Иллюзорные дрова в камине сухо щелкнули, выстрелив в воздух снопом несуществующих искр.
Холодно. Холодно, холодно, холодно. Фай свернулся под тяжелым одеялом, тщетно пытаясь унять дрожь, и усилием воли заставил себя заснуть опять. Нужно отдохнуть, завтра тяжелый день…
Когда он проснулся снова, было уже утро, блеклые солнечные лучи струились сквозь стекло и танцевали на одеяле. С трудом удалось разогнуть затекшую спину, ноги тоже почему-то болели, словно он правда бежал куда-то всю ночь… но, хотя бы, снов ему больше не снилось, ни кошмаров, ни любых других. Поморгав в тщетных попытках избавиться от сонной одури, Фай осторожно сел, зябко потер плечи – и тут же наткнулся на пристальный, пронизывающий взгляд Курогане, стоявшего у окна.
Оставалось только широко улыбнуться и радостно возвестить:
- Доброе утро, Куро-тан!
Тот в ответ только презрительно фыркнул и вновь отвернулся к окну. Фай вылез из постели, потирая ноющую поясницу, и обиженно протянул:
- Куро-риииин, тебе не кажется, что слуги не должны так пренебрежительно относиться к своим хозяевам?
Он был уверен, что Курогане разозлится, как обычно, но тот только дернул плечом, не оборачиваясь, и промолчал. Фай удивленно моргнул, потом шумно вздохнул и удалился в ванную.
При взгляде на огромную джакузи, больше похожую на целый бассейн, невольно вспомнилось, как он захлебывался во сне, так что купаться сразу расхотелось. Фай пустил в раковину сильную струю, белую от пены, умылся, пытаясь стереть с лица остатки кошмара, после, не вытираясь, присел на бортик ванной. Какое-то время бездумно смотрел на бегущую из крана воду, вздрагивая всякий раз, когда с подбородка на колени срывались холодные капли, потом прижал кулак ко лбу и закрыл глаза. Шум воды вдруг напомнил гул далекого водопада. Он сосредоточился, представив, что сидит в густой траве на залитой солнцем лужайке, дурманной от аромата полевых цветов, пару раз глубоко вдохнул и выдохнул, успокаиваясь. Потом принялся негромко высвистывать ту самую мелодию, которую играла вчера Сома.
Наконец Фай снова открыл глаза и пристально посмотрел на себя в зеркало. Голова чуть кружилась, вдобавок, кажется, его слегка подташнивало… Криво усмехнувшись своему усталому отражению, он разжал пальцы и подкинул на ладони небольшой дымчато-синий кристалл-октаэдр на короткой прочной цепочке. Кристалл отливал фиолетовым на гладких стеклянных гранях и словно светился изнутри, ровно, едва заметно. Фай позволил себе короткий вздох и потер противно нывший левый глаз.
Когда он наконец выглянул из ванной, Курогане все так же стоял у окна. На скрип двери он медленно обернулся, раздраженно нахмурился и скрестил руки на груди.
- Ты еще более бледный, чем обычно, - неодобрительно бросил он.
Фай откинул с лица чуть влажные волосы и радостно улыбнулся, хлопнув в ладоши:
- Ваааа, Куро-тан беспокоится обо мне!
Надетый на запястье камень на цепочке чуть качнулся.
Курогане издал странный звук, нечто среднее между фырканьем и цыканьем, а потом вдруг решительно приблизился к нему – Фай вздрогнул от неожиданности и едва поборол глупое желание отступить на шаг – и положил теплую шероховатую от мозолей ладонь ему на лоб. Нахмурился еще сильнее, дотронулся тыльной стороной ладони до щеки, словно чтоб убедиться, и не терпящим возражений тоном приказал:
- Лезь снова в постель. Раньше полудня ты отсюда не выйдешь. Пойду велю принести еды и что-нибудь жаропонижающее…
Фай наконец отмер, справившись с изумлением, и качнулся вперед, благодарно повиснув у Курогане на шее.
- Куро-рин такой заботливый, я всегда это знал, с самого начала! – триумфально заявил он.
Воин протестующе заворчал и попытался отстраниться, но Фай проворно застегнул цепочку у него на шее, спрятал камень под воротник и только после этого разжал объятья, жизнерадостно сообщив:
- Это флюорит, очень хороший оберег, носи его, не снимая, и все будет замечательно!
Курогане насупился и сквозь ткань с подозрением нащупал камень у себя на ключицах, не спуская с собеседника недовольного взгляда. Не давая ему возразить, Фай взмахнул руками и почти пропел:
- Хозяевам ведь принято одаривать своих слуг за верную службу всякой ерундой!
Прорычав что-то неразборчивое, Курогане вылетел из комнаты, с силой хлопнув дверью. Фай негромко рассмеялся, потом снова залез под одеяло. Он действительно чувствовал себя совсем разбитым, так что пара спокойных часов не помешает: вчерашний день вышел невероятно утомительным – давно ему не приходилось притворяться так много.
И, похоже, сегодня будет ничуть не лучше…
*
Поднос с едой стоял на самом краю захламленного стола. Разумеется, нетронутый. Это почему-то было первым, что бросилось в глаза. Куджаку невольно вздохнул и бесшумно прошел вглубь покоев.
Темный силуэт виднелся на кровати, занавешенной тяжелым бархатным балдахином. Он сидел совершенно неподвижно, прислонившись к резной деревянной спинке, и казался неживым, статуей. Вся постель была смята и перекручена, покрывала скинуты на пол, темное неопрятное пятно на перине – наверняка опять пролитый чай или лекарство.
Куджаку снова вздохнул и решительно приблизился.
- Ваше Недремлющее Величество, ну сколько можно спать?! – он хихикнул невольному каламбуру и всплеснул руками. – Ваши подданные уже совсем забыли, как Вы выглядите!
Император не удостоил его ответом и даже не пошевелился. Вообще ничем не показал, что заметил гостя. Густые тени прятали его лицо, но не оставалось сомнений, что он опять бездумно смотрит в одну точку.
- Ну вот… - протянул Куджаку, спрятал ладони в рукавах и осторожно присел на подлокотник огромного кресла. – А раньше ты так не любил этот свой официальный титул… и тебя было так забавно дразнить…
Снова – нет ответа. Хотя… едва заметное, почти неуловимое движение… император сильнее сжал пальцы на рукояти меча, лежавшего у него на коленях.
- Но вообще-то я говорил серьезно, насчет подданных, - невозмутимо продолжил советник. – Ты уже давно не позволяешь никому себя увидеть… Поползли слухи, что ты неизлечимо болен. А между тем – сегодня ведь Праздник Первого урожая! Готов поспорить, госпожа Саши опять придумает что-нибудь необыкновенное, чтобы потешить свои извращенные вкусы, - он в притворной задумчивости потер подбородок. – Ты пропускаешь та-а-ак много всего интересного в своем полном трагизма затворничестве! Если б не мое скромное вмешательство время от времени – страшно представить, во что твои родственники уже превратили бы эту бедную страну!
Куджаку прищурился, чуть склонив голову набок, и бросил быстрый взгляд влево. Так и есть, фамильный меч императорского рода покоился на подставке у стены. На коленях императора лежал совсем другой меч, причем он не просто держал его, а словно держался за него.
Советник вздохнул, сдаваясь, и совсем негромко произнес:
- Ты император. И, как бы тебе ни хотелось забыть об этом в своем горе, тебе никуда не деться от ответственности перед своим народом. На самом деле, как долго еще ты собираешься сидеть здесь в ожидании?
Темные глаза холодно сверкнули на бесстрастном лице, смуглые пальцы еще сильнее сжались на рукояти чужого меча.
- Сегодня ночью, - вдруг произнес низкий голос, хриплый оттого, что им долго не пользовались. – Что-то должно измениться.
Куджаку моргнул, поддавшись изумлению.
- О. Значит, ты все-таки это почувствовал?
Император больше ничего не добавил и снова закрыл глаза. Советник еще какое-то время сидел, с новым интересом разглядывая его, потом легко поднялся на ноги.
- Ну что ж, Ваше Величество, раз рассчитывать на Ваше присутствие на балу, судя по всему, слишком наивно с моей стороны, придется опять мне ненавязчиво контролировать ситуацию, - и, прежде чем так же бесшумно удалиться, Куджаку обернулся и с искренним сочувствием добавил: – Поешь хотя бы немного, хорошо?
*
Это было какое-то безумие. Самое натуральное. Более того – полноценный театр абсурда… Так какого демона в самом его эпицентре оказался он, Курогане?!
Сначала этот невозможный блондинистый придурок вел себя еще более странно, чем обычно, симулировал болезнь, хотя было видно, что уже вполне пришел в себя, и даже требовал спеть ему колыбельную… А потом молчаливые и какие-то очень одинаковые служанки принесли целый ворох невероятных тряпок и разложили их на кровати, бесстрастно сообщив о своей готовности помочь господину послу переодеться к балу.
- Саши-сама выражает сожаление, что у нее не было возможности приготовить особый наряд специально для Вас, - объявила одна из них.
- Но она посылает Вам воплощение своих прошлогодних проектов, в надежде, что Вы сможете подобрать среди них что-то себе по вкусу, - лишенным эмоций голосом подхватила вторая.
Курогане огромного труда стоило вытолкать их за дверь, а когда он обернулся, Фай уже вдохновенно рылся в куче одежды, за долю секунды умудрившись разбросать половину по всей комнате.
- Ах, похоже, госпожа Саши с детства мечтала стать дизайнером! – пропел он. – Либо недоиграла в куклы, когда была маленькой девочкой… В любом случае, у нее весьма богатое воображение, - заключил он, приложив к груди странную конструкцию из черной кожи, ремешков, металлических пластин и с тяжелой пышной юбкой.
- «Богатое»? Я бы назвал это иначе, - хмуро бросил Курогане, скрещивая руки на груди и отчего-то чувствуя себя весьма неуютно. Заметив, что Фай продолжает разглядывать платье с каким-то нездоровым интересом, он поспешил продолжить: – Эй, только не вздумай напялить это!
Придурок поднял на него невинный взгляд и обиженно надул губы:
- Но Куро-тан, это ведь маскарад!
- И ты решил осуществить свою давнюю мечту нацепить бабские тряпки? – резко отпарировал воин, нахмурившись еще сильней.
Фай протяжно вздохнул, но, хвала Ками, платье все же отложил и продолжил свои раскопки, время от времени ехидно комментируя различные аксессуары. Госпожа Саши, похоже, действительно отличалась довольно извращенным вкусом, однако в итоге Фай все-таки выбрал себе костюм, остановившись на узких черных штанах, высоких сапогах с шнуровкой и длиннополом сюртуке европейского типа, черно-белом, шахматном, как шутовское трико: правая пола сверху была черной, снизу белой, левая наоборот. Его худую сутулую фигуру словно разделило на четыре квадрата. Примерив выбранное одеяние, он покрутился перед зеркалом, нахлобучил на голову белый бархатный берет с черным страусиным пером и радостно обернулся к Курогане:
- Что скажешь? Как думаешь, я похож на Ферзя?! Нужно же мне как-то обозначить, кого изображает мой наряд…
Воин досадливо скривился и чистосердечно заявил:
- Ты похож на идиота. Хотя нет, ты и есть идиот… А похож ты на клоуна.
Фай в ответ только довольно хихикнул, потом снова нырнул в груду тряпок и вытащил тщательно скомпонованный наряд на вешалке. Это было нечто очень свободное, с клочками бурого меха, из все той же пресловутой черной кожи, и пуговицы на просторной рубашке с высокими манжетами явно были не предусмотрены вовсе…
- Знаешь, Куро-рин, - с нехорошей задумчивостью в голосе произнес Фай, - по-моему, это предназначается для тебя… Истинный наряд северного варвара! О, надо же, я угадал, тут правда есть бирочка с пометкой «для господина телохранителя»!
Курогане едва не поперхнулся, на всякий случай отступил на шаг и яростно прорычал:
- Я это не надену!!!
- О-о-о, Куро-тан, похоже, госпоже Саши просто не терпится взглянуть на твою неприкрытую мужественность! – протянул это придурок, выразительно помахав в воздухе меховой набедренной повязкой, потом изобразил на лице откровенный испуг. – Но ты ведь не изменишь мне с этой женщиной? – а в следующее мгновение повис у него на шее с трагичным восклицанием: – Куро-пон, ты ведь меня не бросишь, никогда-никогда?!
Курогане с отвращением скривился и без труда стряхнул придурка с себя. Фай еще какое-то время поныл на тему его «холодной жестокости», потом сдался и снова вернулся к раскопкам.
- Я вообще не собираюсь участвовать в этом идиотском маскараде, - мрачно предупредил воин.
- Но без костюма и маски ты будешь слишком выделяться среди остальных гостей! Ты же не хочешь, чтобы все на тебя оборачивались? – на удивление резонно заметил Фай и победно извлек красные шелковые панталоны. – Хочешь, мы сделаем из тебя настоящего пирата?!
Курогане раздраженно закатил глаза и сдался, поняв, что дальше сопротивляться бесполезно. Решительно отстранил придурка и быстро выбрал себе наиболее приемлемый костюм: черное косодэ, черные же хакама и белое хаори с алым иероглифом «путь» на спине. Без иероглифа, пожалуй, вполне можно было бы обойтись, но уж что есть. Фай печально вздохнул, пробормотал что-то о том, что «Куро-рин такой скучный» и «ты совсем не умеешь веселиться», и уверенно повязал ему на лоб широкую красную ленту с длинными хвостами, спускавшимися по спине. Курогане раздраженно повел плечом, но сопротивляться не стал.
Наконец хотя бы с частью этого маразма было покончено. Фай отловил в коридоре очередную служанку, капризно потребовал себе к костюму трость, после чего, почти не глядя, вытянул из бесформенной кучи на кровати две маски: для себя – черную полумаску в виде распахнувшей крылья летучей мыши, скрывавшую только верхнюю половину лица, для Курогане – тонкую керамическую, белую, гладкую, только с узкими чуть раскосыми прорезями для глаз, подведенными тонкими алыми линиями. Эта маска здорово напоминала ритуальные…
- Куро-ван, ты будешь совсем как демон! – восторженно хлопнул в ладоши этот идиот, улыбаясь от уха до уха. – Как там их у вас правильно называют… они? Вот, у нас теперь есть имя для твоего костюма!
Курогане уставился на маску чуть ли не с ненавистью и процедил:
- С какого перепугу ты вдруг так сияешь от восторга?!
Фай посерьезнел и строго покачал у него перед носом указательным пальцем, заявив:
- Но ведь праздники – это всегда так здорово!
Проклятый бал еще даже не начался, а Курогане уже нестерпимо хотелось кого-нибудь убить. Медленно и мучительно. А главная кандидатура в скоропостижные покойники спокойно стояла перед ним и буквально пылала незамутненным счастьем.
Придется признать – этому идиоту всегда хорошо удавалось наслаждаться моментом, не думая о том, что неизбежно должно произойти после.
Уже покидая комнату, Курогане не удержался и бросил быстрый взгляд на отброшенный костюм «северного варвара». Разумеется, никакой бирки с подписью там не было, ха, кто бы сомневался!
*
Просторный бальный зал сверкал множеством разноцветных огней, толпа разряженных придворных бурлила и шумела, как прибой. В нише в дальней стене расположился оркестр с народными инструментами, и негромкая, чуть тревожная музыка взмывала к потолку, теряясь в звуках возбужденных голосов.
Фай обосновался рядом со столиком с десертами и с интересом разглядывал чужие костюмы. Куртизанки в европейских нарядах, чопорные жрицы, феи с прозрачными вуалями, волки и лисы, роботы, воины, один бородатый пират с повязкой на глазу и под руку с ним невысокий юноша с огромными белыми крыльями… Это была такая мешанина культур и времен, что поневоле начинала кружиться голова. Оставалось только недоумевать, как вся эта вульгарность может быть связана с Праздником урожая.
Сначала Фай даже недолго потанцевал с какой-то улыбчивой девушкой, спиной чувствуя неодобрительный взгляд Курогане, но потом людей вокруг стало слишком много, он поневоле почувствовал себя неуютно, и как раз удачно пригодилась трость, чтобы ненавязчиво удерживать на расстоянии чужие руки и ноги. Чрезмерное внимание, конечно, льстило, но душевному спокойствию не способствовало, особенно когда его попытался утащить в круг танцующих благоухавший вином здоровяк в наряде монаха. Выбравшись из толпы, Фай с удивлением – и некоторым полуосознанным расстройством – обнаружил, что Курогане куда-то пропал. Это было странно, но… с другой стороны, разделившись, они смогут узнать больше.
Переносица чесалась, в маске довольно быстро стало душно и неуютно, и в итоге Фай просто сдвинул ее набок, так, что крыло летучей мыши прикрывало теперь только правый глаз и часть щеки. Музыка стала более пронзительной, даже почти истеричной, он устало потер висок и подхватил со столика какое-то маленькое пирожное, от нервов даже не почувствовав толком его вкуса. Все вокруг было весело и празднично, люди смеялись и искренне радовались жизни, но что-то не позволяло расслабиться, что-то беспокоило, какое-то смутное предчувствие. Вдобавок, просто слишком много оказалось чужих эмоций, ярких, ошеломляющих, Фай не привык к такому, они давили и смущали. Оставалось только радоваться, что Кайл куда-то запропастился и не лез со своими невербальными намеками – переносить вторжение в свое личное пространство со стороны этого человека было неожиданно тяжело.
- Вас узнают без маски.
Он вздрогнул, услышав почти над самым ухом негромкий знакомый голос, и быстро повернулся. Куджаку стоял рядом, тоже прислонившись к стене, и хитро улыбался, пристально разглядывая кружившихся в танце придворных.
- В маске меня все равно несложно узнать! – коротко рассмеялся Фай, выразительно потянув за одну длинную светлую прядь, потом вопросительно вскинул брови. – Но я вижу, Вы тоже вообще без маски и без костюма…
- По той же причине, - спокойно пожал плечами советник и больше ничего не добавил.
Фай невольно отметил про себя, что, в отличие от всех остальных придворных, любившихся переодеваться минимум по три раза на дню, Куджаку наряда не менял, был в той же темно-фиолетовой косоворотке, что и в первый вечер. А может, у него просто целый шкаф совершенно одинаковых костюмов, кто знает! У всех свои причуды…
Хихикнув собственной нелепой мысли, Фай открыл было рот, собираясь продолжить разговор, но собеседник его опередил:
- Я слышал, Вам нездоровилось с утра?
- О, сущие пустяки! – с деланной беспечностью откликнулся Фай, но задать свой вопрос снова не успел.
Все огни в зале вдруг разом погасли, и музыка смолкла. Однако вместо возмущенных возгласов последовал дружный восторженный выдох, и придворные завозились в темноте, словно ожидая чего-то.
- А вот и наконец долгожданное представление, - с непонятной интонацией протянул Куджаку.
У противоположной стены вдруг вспыхнул слепяще-яркий прожектор, и из пола бесшумно поднялась округлая сцена. В то же мгновение тяжелые бархатные портьеры раздернулись, и из-за них на сцену выскользнули легкие гибкие фигурки, не то десять, не то двенадцать. Они двигались плавно и словно в трансе, без музыки начав странный тревожный танец. Потом света стало больше, он озарил сцену, как ясный полдень, и Фай сумел внимательней рассмотреть танцоров.
Дети. Подростки лет тринадцати. Все одинакового роста, тонкие и хрупкие, в идентичных нарядах – белые просторные шаровары и белые же тюрбаны с вуалями, прятавшими лица, а еще холодный блеск тяжелых серебряных браслетов и ожерелий. Он невольно нахмурился, когда осознал, что половина была девочками: их маленькие голые грудки с темными сосками выглядели слишком беззащитно без покровов одежды, это было… неправильно.
Зрители не проронили ни звука, словно зачарованные, безликая темная масса, ждущая, затаившаяся.
А дальше все стало еще неправильней. Потому что тонким пронзительным писком зашлась флейта, и гулко, тревожно забили барабаны – и дети начали танцевать быстрее, уверенней. Они скользили по сцене, вертелись и подпрыгивали, как одержимые, и их движения были слишком синхронны, слишком идеальны, как у механизмов, танец беспокоил, завораживал, уводил…
Фай сглотнул и усилием воли отвел взгляд, только сейчас осознав, что в воздухе поплыл тяжелый аромат благовоний. Почему-то представление вдруг показалось отвратительным, почти вызвало тошноту. А еще танец явно был призван оказывать на подсознание гипнотический эффект, и это тоже беспокоило.
Краем глаза он вновь покосился на сцену. Дети продолжали вертеться, потом, как гибкий пластилиновый конструктор, принялись выделывать разнообразные акробатические трюки, так неестественно быстро, что почти не удавалось уследить взглядом… как дрожь мелких цветных стеклышек в калейдоскопе… А потом прожекторы над сценой заиграли радугой, и откуда-то сверху на тросе медленно опустилась госпожа Саши в шикарном многослойном кимоно, приспущенном с плеч. Дети застыли живой скульптурой, приняв на тонкие руки ее вес.
И музыка вдруг оборвалась.
Еще пару секунд было тихо, а потом зал взорвался восторженными хлопками, свистом и криками. Фай поморщился и с трудом подавил желание зажать уши. Он видел, как Саши хищно, довольно улыбнулась, потом прикрыла лицо веером и плавно взмахнула рукой. Музыка вновь зазвучала, на сей раз медленная и тоскливая, дети опять закружились в танце вокруг женщины, неспешно, гипнотически, переплетаясь руками… начали гладить друг друга и целоваться, словно пиявки, схватившись в объятья, мальчики с девочками, мальчики с мальчиками, девочки с девочками… а Саши неподвижно стояла посреди этой внезапной оргии, механической гротескной страсти, и торжествующе улыбалась.
Фай едва не задохнулся, поперхнулся отвратительным густым дымом благовоний и поспешно отвернулся, только через пару мгновений осознав, что ногти до боли впились в ладони – так сильно он сжал кулаки.
Это действительно было отвратительно.
Оставалось только надеяться, что Курогане этого не видел…
Они ведь… они ведь дети…
Так что же, это и есть хваленое представление госпожи Саши?!
- Император никогда не одобрял подобные… выступления, - вдруг проговорил Куджаку почти с печалью. – Но последнее время он совсем опустил руки.
Свет снова вспыхнул во всем зале. Музыка затихла, дети с легкостью отпрянули в стороны, словно не пытались только что пожрать друг друга, и гибко спрыгнули со сцены, затерявшись в толпе возбужденных гостей. Кто-то помог спуститься самой Саши, вокруг нее тут же собрался целый круг льстивых почитателей.
Фай силой воли заставил себя успокоиться и распрямить задеревеневшие от напряжения плечи.
Не в его силах переделывать чужую жизнь и чужие обычаи. Об этой простой истине очень полезно не забывать.
- Когда-то давно, еще до того, как в Киконию пришел технический прогресс, - задумчиво продолжил советник, глядя куда-то поверх голов придворных, - Праздник урожая имел очень большое значение. Люди устраивали ритуальные пляски, заклиная силы вод, чтобы плодородие земли не оскудело… А в ночь праздника все наряжались в диковинные костюмы, чтобы отпугнуть демонов и злых духов, - он сухо хмыкнул и едва заметно пожал плечами. – Как видите, от этой традиции осталось только внешнее проявление.
- Как и от большинства остальных традиций, не только в этой стране, - негромко ответил Фай, обращаясь к самому себе.
Внезапно из толпы неподалеку от них выскользнула тонкая фигурка – одна из девочек-танцовщиц. В руках она держала серебряный поднос с высокими хрустальными бокалами, в которых застыло темно-янтарное вино. Остальные дети также ловко сновали между придворных, поднося разнообразные угощения. Получив возможность взглянуть на них ближе, Фай заметил, что выглядят они все совершенно одинаково… хотя из-за скрывавших лица вуалей стопроцентно утверждать это было сложно.
Девочка тем временем повернулась и решительно направилась прямо к нему, пройдя мимо Куджаку, словно не заметила последнего.
Фай удивленно посмотрел на возникший прямо перед ним поднос, поколебавшись, все же протянул руку, чтобы взять бокал, и ободряюще улыбнулся девочке, пытаясь разглядеть ее личико сквозь тонкую газовую ткань.
На него невидяще взглянули огромные изумрудно-зеленые глаза. Совершенно пустые, без малейшего проблеска мыслей и эмоций, словно девочку накачали наркотиками.
Фай вздрогнул и стиснул бокал сильнее. Не проронив ни звука, она двинулась дальше и вновь скрылась в толпе.
Глубоко вдохнув, он обвел взглядом зал, ища, на что отвлечься. К столику со сладостями неспешно приблизилась пара – высокий широкоплечий мужчина с коротко стриженными черными волосами, во фраке, почему-то без маски, и тоненькая девушка в воздушном бело-голубом платье. У нее были огромные янтарные глаза, восторженно сиявшие сквозь прорези простенькой полумаски, и неровно обрезанные рыжеватые волосы, с густой более длинной прядью справа. Ее спутник наклонился к ней и как раз осторожно отвел эту прядь в сторону, чтобы поцеловать свою спутница в уголок губ. Фай сообразил, что для чужих глаз это зрелище не предназначено, и собрался отвернуться… как вдруг случайно скользнул взглядом по груди девушки…
…и понял, что это на самом деле никакая не девушка.
Разумеется, данный эпизод не ускользнул от внимания все еще стоявшего рядом Куджаку.
- Вас шокируют подобные отношения? – он вскинул брови в утрированном изумлении, в его улыбке пряталась мягкая добродушная насмешка.
Фай наконец смущенно отвел взгляд и пожал плечами:
- Нет, я просто не привык, чтобы они так открыто демонстрировались… при всех.
Советник заинтересованно склонил голову набок:
- В Эее подобное не принято?
Он просто молча покачал головой в ответ.
Вдруг разноцветные прожекторы вспыхнули снова, музыка стремительно взвилась вверх и опять перекрыла возбужденный шум голосов. Дети-танцоры, уже без подносов, уверенно двинулись к сцене, некоторые из них вели за собой кого-то из гостей.
Фай поспешно оглянулся на Куджаку, и, видимо, взгляд у него был очень выразительный, потому что советник устало вздохнул, потирая переносицу:
- На самом деле то, что мы уже видели, было только вступлением. Спектакли госпожи Саши всегда состоят из нескольких актов… и во время особенно значимых праздников гостям также дозволяется принять участие в представлении.
Фай невольно сглотнул и на всякий случай отставил так и не тронутый бокал на стол. Нервы дрожали, как перетянутые струны.
Куджаку посмотрел на него почти с сочувствием и слегка поклонился:
- Прошу меня извинить, но здесь вынужден Вас покинуть: у меня эти танцевальные номера тоже не вызывают особенного восторга, - он развернулся и уже через плечо вдруг серьезно добавил: – Остерегайтесь алой птицы.
И стремительно затерялся в толпе, ловко умудряясь ни с кем не столкнуться и никого не задеть.
Фай моргнул несколько раз, пытаясь понять, не послышалось ли ему внезапное загадочное предупреждение. Потом снова вздохнул, внимательно огляделся по сторонам, стараясь, однако, не смотреть при этом на сцену, где начался очередной виток фальшивой оргии, и решительно отправился на поиски Курогане.
Пора завершать все это.
Интересно, откуда вдруг взялась тоскливая беспричинная тревога, так сильно стиснувшая сердце?..
*
Саши узнала его мгновенно, и вовсе не потому, что рядом крутился этот так называемый господин посол.
Просто всегда сразу видно человека, который не привык и не умеет носить маску.
Демон… Пожалуй, эта роль очень шла ему. Высокий рост, сильное тело и эти удивляющие, багрово-алые глаза.
Саши чуть надула губы, пристально изучая свое отражение в огромном зеркале в коридоре, потом мизинцем осторожно пригладила правую бровь. Музыка и шум праздника здесь были едва слышны, словно призрачное эхо. Она улыбнулась как можно обольстительней и чуть потянула слои кимоно вниз, обнажая плечи еще сильнее, а заодно выставляя напоказ нарисованное хной чуть выше ложбинки между грудей стилизованное изображение дракона из тонких четких линий. Саши ни за что не согласилась бы заклеймить свою идеальную кожу постоянной татуировкой, но ей нравились временные узоры, они добавляли в ее образ загадки.
Пока ее послушные марионетки развлекали гостей, она решила развлечь саму себя, потому что истинный мастер прекрасно знает, что должен уйти со сцены во время своего триумфа, за пару мгновений до восторженных оваций. За своих кукол она не волновалась – они были хорошо натренированы и вполне могли завершить представление сами. А если какая-то вдруг сломается… Что ж, не такая уж проблема – обзавестись новой. Саши всегда гордилась своим практичным подходом к вещам.
Бесценный шелк мягко мерцал в приглушенном свете ламп. Глубокий изумрудно-зеленый, золотой, багряный и белый слои перекрывали друг друга, идеальными складками струясь вниз. Она еще раз критически оглядела свои обнаженные шею и плечи и удовлетворенно кивнула, решив, что правильно не стала надевать никаких украшений, оставила только неизменный талисман между бровей. Держать голову прямо было довольно сложно из-за тяжелой, причудливо уложенной высокой прически, но порой женщинам приходится претерпевать и не такое.
Что ж… она выглядела великолепно. Как, впрочем, и всегда.
Если не сработает снова – похоже, придется признать, что мыслительные способности ее нового избранника все-таки оставляют желать лучшего. Будет жаль.
Приняв мундштук с раскуренной тонкой сигарой из рук безмолвного слуги, Саши жестом отпустила его и сделала медленную затяжку, глубоко вдыхая сладкий дурманный дым. Пара маленьких фокусов никогда не повредит.
Бросив последний взгляд на свое отражение, она легко и уверенно заскользила по пустому коридору вперед и уверенно толкнула резные двустворчатые двери Малого Зала Приемов, которые распахнулись легко и бесшумно. Саши скользнула быстрым взглядом по малахитовым стенам, и на ум сами собой пришли воспоминания о том, какое первое впечатление произвели на нее гости из загадочной Эеи. Неужели это случилось всего три дня назад? Саши казалось, что прошло уже значительно больше времени – возможно, просто потому, что на сей раз ей не удалось заполучить желаемое сразу же.
Но теперь… он все-таки действительно пришел.
Саши грациозно поправила и без того идеальную прическу и медленно обхватила губами мундштук, с притворной задумчивостью созерцая темно-серое ночное небо за огромным окном, и сделала вид, будто не заметила, что в помещении не одна.
Телохранитель был похож на воина из старинной легенды, ему не хватало только катаны на поясе. Он неподвижно стоял, прислонившись плечом к стене и скрестив на груди руки, и был похож на ожившую гравюру из старой исторической хроники. Широкая красная лента на его лбу в неровном свете газовых ламп на мгновение показалась полосой запекшейся крови – маску он снял и пихнул за пояс хакама.
- Меня приволок сюда какой-то слуга, - вдруг раздался его низкий, раздраженный голос. - Заявил, что мне должны сообщить некую информацию, которая очень важна для моего «хозяина», - последнее слово Курогане почти процедил, скривившись.
Саши чуть приподняла уголки губ в улыбке и плавно обернулась. О, она оказалась права, у этого человека совершенно не было терпения.
И, пожалуй, ей нравилась подобная решительная горячность.
Он не пошевелился и мрачно посмотрел на нее тяжелым, пристальным взглядом. По ее телу невольно прошла возбужденная дрожь. Она чуть склонила голову набок, изображая удивление, плавно приблизилась, следя, чтобы шелк волнистыми складками струился вокруг при каждом шаге, и негромко спросила:
- Вам не пришелся по нраву праздник?
Телохранитель не ответил ни слова, все так же неотрывно глядя на нее, и нахмурился сильнее. Он так и не пошевелился, не говоря уж о том, чтобы отвесить положенный приличиями церемониальный поклон.
Саши издала мысленный смешок, забавляясь, и удовлетворенно отметила, как хорошо они выглядели рядом – словно пара молодоженов, оба в старых национальных костюмах. Столь модные при дворе косоворотки появились всего пару веков назад, и Саши больше любила старинные кимоно из дорогих узорных тканей. Посылая гостям свои старые костюмы, она ожидала, что телохранитель выберет иной наряд, но то, что она видела перед собой сейчас, было даже лучше.
- Неужели Вам совсем не нравится Ваша Родина, с которой Вы были разлучены столь долго? – вновь спросила она, с тщательно выверенной мягкой иронией.
Она говорила намеренно низким, грудным голосом, вкрадчиво и негромко, заставляя собеседника внимательно вслушиваться.
Ей нравилось явное недоумение во взгляде Курогане, которое тот не смог скрыть. Она специально еще с первой встречи говорила с ним очень вежливо, как с равноправным, а не простым безродным телохранителем. Ибо мужчины тщеславны, и мудрая женщина всегда знает, как это правильно использовать.
Воин чуть скрипнул зубами – словно дикое животное, которому явно не терпится вырваться из клетки – и коротко ответил:
- Я пока не успел по ней соскучиться.
Саши негромко рассмеялась, изящно прикрыв рот рукавом. Курогане дернул плечом и наконец перевел взгляд на что-то за ее спиной.
Она без стеснения любовалась его телом, скрытым пока несколькими слоями одежды. Интересно, каково это, когда тебя обнимают такие сильные руки? Наверняка он груб и необуздан в постели, горяч и нетерпелив… но именно таких мужчин увлекательней всего покорять и учить покорности.
Все любовники Саши боготворили ее, потому что ей этого хотелось.
А человеческий разум на самом деле – очень сложная и хрупкая, но невероятно легко управляемая машина…
Она медленно выдохнула полупрозрачный дым прямо ему в лицо, плотная чуть розоватая струйка зазмеилась вдоль его скулы, что мгновенно заставило Курогане вновь посмотреть на собеседницу, еще более мрачно.
- Вы постоянно так сурово хмуритесь… - протянула она, отлепляя от щеки выбившуюся из прически прядь. – Хотелось бы мне увидеть это лицо улыбающимся. Неужели Вы не окажете даме столь малой услуги?
Одна бровь телохранителя раздраженно дернулась.
- Не уверен, что моя улыбка – настолько прекрасное зрелище. Так что я должен передать? – прямолинейно спросил он и тут же с подозрением прищурился. – Или это все было просто уловкой?
Саши на мгновение поразилась его догадливости – скорее, звериному чутью – потом с мысленным смешком успокоила сама себя.
Наивный молодой волчонок попался на приманку и запутался в ловушке.
Решив еще немного позабавиться, она намеренно проигнорировала вопрос и с преувеличенным интересом протянула:
- А в Эее зимой действительно так холодно, как говорят сказки? Что птицы замерзают прямо в небе во время полета?
Ответом ей стал низкий, едва слышный раздраженный рык и стиснутые кулаки.
Перчатки он так и не снял, черная грубая кожа плотно обтягивала его ладони, и Саши невольно подумала об особой тайной страже замка. А еще о том, что перчатки всегда носят воры, чтобы не оставлять следов.
Впрочем, не то чтобы до сих пор хотя бы одному вору удалось пробраться в лаборатории или, однажды проникнув в императорский дворец, самостоятельно выбраться из него.
Порой Саши искренне жалела, что старший брат, пока его еще интересовали дела государства, отменил смертную казнь, как «варварский пережиток прошлого». Когда Императором был отец, жить при дворе казалось куда веселее. И материала для экспериментов было больше.
Наконец решив, что дальнейшая игра перетянет поводок, Саши притворно вздохнула и серьезно произнесла:
- Это насчет переговоров. Вопрос был сегодня вынесен на закрытое общее совещание, и я вынуждена с прискорбием сообщить, что некоторые советники еще колеблются… Однако лично я, скорее выступая с позиций члена императорской семьи, ибо моя официальная должность несколько связывает меня в действиях, – так вот, я готова заключить с Его Высочеством индивидуальный союз. Мне принадлежит часть лабораторий, и, думаю, я сумею предоставить именно те лекарства и химические вещества, которые интересуют Эею. Меня же, в свою очередь, очень сильно привлекают талисманы, - она легонько постучала пальцем по нижней губе, изображая задумчивость. – Я не могла сама в открытую сообщить о своем желании сотрудничать господину послу – боюсь, дорогой брат сразу бы заподозрил неладное. Однако я рассчитываю на Вас, верного слугу Его Высочества. Вы ведь, разумеется, точно передадите ему мои слова и заверите в искренности моих намерений?
Несколько секунд Курогане просто молча смотрел на нее с каким-то странным выражением на дне глаз, потом наконец отделился от стены и шагнул прямо к ней, устрашающе нависая. Теперь они стояли прямо напротив дверей.
- И что же именно я должен ему сообщить? – медленно повторил он.
Саши сильно откинула голову назад, из-под полуприкрытых ресниц внимательно изучая его лицо.
Ее зачаровывала эта угрюмая непоколебимая верность, которую телохранитель открыто демонстрировал по отношению к своему подопечному. Подобная искренность казалась такой новой, такой непривычной… и такой соблазнительной.
Саши еще ребенком никогда не могла удовлетвориться существованием понравившейся вещи, если та принадлежала не ей.
Но теперь… теперь у нее есть камень, раньше неприкосновенно хранившийся в государственной сокровищнице, подарок отца, который так сложно было заполучить, уговорить, убедить, ублажить скаредного старика… все-таки он умер очень вовремя.
А с камнем Саши могла получить все, что пожелает.
Привстав на цыпочки, она со змеиной ловкостью крепко обвила его шею руками, прижалась своей пышной грудью к нему и уверенно поцеловала жесткие губы.
И в это самое мгновение легонько скрипнула одна из створок двери, медленно приоткрываясь, и веселый голос беспечно произнес:
- Куро-рин, ты здесь? Я…
И тут же осекся.
Саши обняла телохранителя сильней и мысленно торжествующе улыбнулась. Она успела поймать выражение лица господина посла – сначала потрясенное изумление, потом вспышка глубокой обиды и болезненно искривившиеся губы, и несомненные слезы, блеснувшие в единственном видимом глазу. А в следующее мгновение дверь глухо хлопнула, и в коридоре раздались стремительно отдаляющиеся шаги.
В следующую секунду Курогане с силой грубо оттолкнул от себя Саши, так и не ответив на поцелуй, и прерывисто выдохнул:
- Проклятье… Эй, подожди!
Через мгновение дверь хлопнула снова, и Саши осталась в зале одна. От резкого толчка она покачнулась, с трудом удержав равновесие, и удивленно моргнула. Поцелуй получился слишком коротким и поверхностным, и этот наивный идиот, похоже, даже не оценил в должной степени того, что ему предложили…
Недаром ей с самого начала совсем не понравился этот маленький сладкий блондинчик.
Саши глубоко вдохнула, заставив себя успокоиться, вновь зажала губами мундштук и медленно улыбнулась.
Как бы там ни было, в итоге все равно все будет так, как хочется ей. Это – только случайная осечка.
Ничего страшного. Достаточно было всего одного поцелуя – и талисман уже начал свою работу.
Никто не мог противостоять его силе, особенно в сочетании с особым дурманным дымом. Никто.
*
Он никогда не был сновидцем, но за последние годы убедился, что сны иногда бывают не просто снами.
Именно поэтому, открыв глаза этим утром, Шаоран безошибочно понял, что время пришло. А в следующее мгновение к нему на грудь прыгнул всем своим довольно изрядным весом возмущенный Керберос и мрачно курлыкнул почти басом, ненавязчиво намекая, что завтрак – это прекрасно. И от этой дурацкой мелочи на душе сразу стало чуточку легче. Так что Шаоран спихнул обиженно надувшуюся зверушку на пол, потер грудь – удивительно, что после подобных регулярных побудок его ребра не треснули снова – и покорно отправился на кухню.
В этот вечер у них неожиданно появился одинокий посетитель, большая редкость (за все время пребывания Шаорана в библиотеке гости приходили всего три раза: ученый-историк, старушка-поэтесса и компания студентов с археологического факультета), и Фуджитака оживленно беседовал с ним в главном зале. Судя по доносившемуся оттуда приглушенному смеху, они были хорошо знакомы. Шаоран медленно перебирал периодические издания в хранилище, уже не пытаясь отыскать ничего конкретного, просто наслаждаясь привычным шелестом страниц. Ему все не удавалось набрать достаточно мужества, чтобы сообщить смотрителю библиотеки о своем решении.
У Шаорана теперь даже было, что собирать: он попал сюда без каких-либо вещей и совсем без денег, однако благодаря Фуджитаке у него появилась смена одежды, пара книг, персональная кружка со смешным большеухим щенком и еще какие-то бытовые мелочи. Такое странное чувство…
Он невольно вздрогнул, когда в приоткрытую дверь хранилища молнией влетел Керберос, а за ним вошел смотритель со словами:
- Шаоран-кун, ты не хочешь выпить чаю?
Зверушка запрыгнула на стол, сделала стойку на задних лапках, сложив передние на груди, совсем как человек, и мрачно насупилась. Шаоран покосился на нее и открыл было рот, все еще колеблясь, однако сказать ничего не успел.
- Ты уходишь, - с уже привычной мягкой улыбкой произнес Фуджитака, пристально взглянув на него, и это был не вопрос.
Керберос недовольно курлыкнул.
Шаоран замер и поднял на смотрителя изумленный взгляд, потом с трудом выдавил:
- Как Вы?..
- Ну, это ведь очевидно, - спокойно пожал плечами тот, все так же улыбаясь. – Во-первых, изначально предполагалось, что однажды ты все-таки покинешь это место, раз у тебя есть некая невыполненная цель. А во-вторых, ты весь день сегодня погружен в свои мысли еще глубже, чем обычно, и у тебя взгляд человека, который снова ступил на дорогу и готов продолжить путь.
Шаоран низко опустил голову, не зная, что ответить. Его прочитали, как открытую книгу.
- Не смущайся, все в порядке! – тут же попытался ободрить его Фуджитака. – Жаль только, что ты не останешься на ужин… ведь не останешься?
Керберос снова курлыкнул, потом запрыгнул на высокую стопку журналов и демонстративно отвернулся.
Порой начинало казаться, что он прекрасно понимает человеческую речь. Во всяком случае, киконианский язык точно.
Шаоран закусил губу и качнул головой:
- Простите, но я должен идти сейчас, - поколебался и, напряженно стиснув кулаки, решительно произнес: – Мне необходимо попасть в лаборатории императорского дворца.
Он подавил желание зажмуриться в ожидании реакции и уверенно посмотрел прямо в глаза смотрителю.
Тот все так же спокойно улыбался, а потом невозмутимо кивнул. И уточнил, вопросительно приподняв одну бровь:
- Не думал же ты, что меня это удивит?
Шаоран просто не нашелся, что на это ответить, слишком изумленный и растерявшийся.
Фуджитака издал короткий смешок и пожал плечами:
- Как только ты появился здесь, полный загадок, сразу стало понятно, куда именно ты хочешь в итоге попасть. Знаешь, ты ведь не первый… - он оборвал себя, глубоко вздохнул и бездумно сжал в кулаке свой медальон, вновь выскользнувший из-под воротника. – Я тоже приехал в эту страну именно из-за императорских лабораторий. Только пытался попасть туда официально, - он снова улыбнулся, потом его взгляд стал отдаленным и задумчивым. – У меня был сын… Ты похож на него, такой же серьезный и старательный, и не вздумай опять смущаться, из тебя получился прекрасный помощник! Моя жена умерла родами, сын был единственным, что у меня осталось от нее… Но и его в итоге забрала болезнь.
Голос Фуджитаки был до странного ровным и спокойным – голос человека, давно примирившегося со своим горем.
А Шаорану оставалось только стоять, удивленно распахнув глаза, и молча внимать внезапным откровениям. Он чувствовал себя неловко, словно насильно влез в чужую тайну, и не был уверен, как реагировать.
- У нас в Тринакрии, да и вообще в западных странах, о чудесах киконийской медицины ходят настоящие легенды, про клонов в том числе, - негромко продолжил смотритель после короткого молчания, по-прежнему глядя куда-то между книжных стеллажей. – Когда я сюда только приехал, семь лет назад, клонирование еще не было запрещено международным конгрессом. Я надеялся воссоздать своего сына, ведь для того, чтобы восстановить тело, местным ученым достаточно самого ничтожного фрагмента ДНК, - он снова крепко сжал медальон и тут же выпустил, безвольно опустив руку. – Но, узнав все детали и поняв, что даже в самом лучшем случае получу всего лишь пустую оболочку, без души, мыслей и чувств, я отказался от этой идеи. В конце концов, у меня есть воспоминания, и иногда этого почти достаточно, - он снова улыбнулся, слабо и печально, потом добавил: – Собственно, именно поэтому я так много знаю про клонирование и «Море Сиам».
Шаоран растерялся окончательно. Он совсем не привык, чтобы кто-то так спокойно и внезапно раскрывал перед ним свою жизнь… Он попытался было выразить соболезнования, но Фуджитака снова опередил его, воскликнув:
- Ох, прости, я совсем тебя заболтал, да еще вывалил на твою голову кучу глупостей! У тебя ведь и своих хлопот хватает… Но скажи, как ты собираешься попасть во дворец? – с искренним интересом уточнил он.
- Я… - начал было Шаоран, запнулся, почувствовав, как вспыхнули скулы, и вновь низко опустил голову, внезапно ощутив себя бестолковым наивным ребенком, - я еще не думал об этом.
Фуджитака невозмутимо кивнул, словно не ожидал иного ответа, и вдруг заявил:
- В таком случае, думаю, я могу тебе помочь. Подожди минутку!
В следующее мгновение в архиве остались только Шаоран и Керберос. Зверушка по-прежнему демонстрировала свой тыл, видимо, выражая тем самым недовольство и неодобрение.
Прошло действительно едва ли больше минуты, Шаоран не успел привести в порядок собственные мысли, как смотритель вернулся и уверенно позвал его за собой.
Они оказались в главном зале – и там все еще находился внезапный посетитель. Рыжий парень, с виду ровесник Шаорана, с задиристой ухмылкой и огромным мечом в ножнах за спиной.
Шаоран невольно напрягся. Но в следующее мгновение у него между ног проскользнул Керберос и уверенно запрыгнул гостю на плечо, тут же попытавшись отгрызть ему ухо. В невербальном словаре зверушки это означало глубочайшую степень привязанности. Посетитель громко засмеялся, с трудом отцепил Кербероса от себя, попутно щелкнув по носу, и наконец поднял взгляд на вошедших, сверкнув темно-зелеными глазами.
Фуджитака, все так же улыбаясь, кивнул и серьезно произнес:
- Шаоран-кун, познакомься, это мой давний друг, Рю-о, младший принц. Керби-чан до сих пор признателен ему за то, что именно он когда-то нашел его на помойке.
Керберос тут же возмущенно заверещал и попытался атаковать ногу хозяина, тот не обратил внимания и невозмутимо продолжил:
- Раньше Рю-о приходил сюда очень часто, но последнее время совсем забросил занятия наукой…
Принц? Шаоран изумленно моргнул, но прежде, чем он успел уважительно поклониться особе императорской крови, означенная особа возмущенно воскликнула, обвиняюще ткнув в библиотекаря пальцем:
- Эй, я не виноват, просто я понял, что мое призвание – быть воином! И вообще, ты еще вспомни о том, как в детстве читал мне страшные сказки и я потом боялся в темноте возвращаться во дворец в одиночку и оставался ночевать в библиотеке…
- Ты только что сам это сказал, - невозмутимо ответил смотритель, не прекращая улыбаться.
Рю-о осекся и зажал себе рот ладонью:
- Ох!.. – на его щеках явственно проступили алые пятна смущения, но он быстро оправился и встряхнулся, повернувшись к Шаорану. – Ну ладно, это все неважно! Рад познакомиться, парень! Друзья Фуджитаки – мои друзья! Ты драться умеешь? Можем устроить спарринг!
Видимо, не судьба была Шаорану принять сегодня активное участие хотя бы в одном диалоге – его снова опередил смотритель.
- Только не в библиотеке! – с притворной строгостью заявил он и почти без паузы продолжил: – Рю-о, у меня к тебе серьезная просьба. Ты не мог бы проводить Шаоран-куна? Ему нужно попасть в императорские лаборатории.
Он произнес это так спокойно, между делом, словно речь шла о приятной прогулке в парк, а не об опасной вылазке на строго засекреченную территорию.
Шаоран поперхнулся и в итоге даже закашлялся. Заявить подобное принцу!..
Рю-о вдруг тоже посерьезнел и протянул:
- О. Даже так.
Почти минуту длилась мучительная напряженная тишина, которую не рискнул нарушить даже Керберос… а потом лицо принца вдруг просияло, он лихо хлопнул кулаком по раскрытой ладони и с ухмылкой заявил:
- Да с радостью! Чтоб досадить Кайлу, я еще и не такое сделаю!
Фуджитака откинул голову назад и весело рассмеялся, а Шаоран, хоть и пребывал по-прежнему в глубочайшем изумлении, наконец нашел в себе силы выйти из ступора и поклонился:
- Не могу передать, насколько я благодарен, это…
- Эй, эй! – быстро оборвал его Рю-о, выставил руки ладонями вперед. – Только не надо этих дурацких церемоний и прочего! Говори нормально, ладно?!
Шаоран выпрямился, серьезно посмотрел на него… и кивнул, широко улыбнувшись.
Случайность? Или просто сказочное везение?
Или же – ни то, ни другое?..
- Шаоран! – чистый, мягкий голос, чуть прерывистый от смущения, и огромные глаза, зеленые-зеленые, ни у кого в мире больше нет таких зеленых глаз. – Подожди, пожалуйста, я… я хотела кое-что тебе сказать…
Он глубоко вдохнул, как перед нырком, и, спрятав левую ладонь в карман, крепко обвил вокруг пальцев мягкую пепельно-русую прядь.
*
Курогане буквально летел по дворцовым коридорам, не обращая внимания на шарахавшихся в стороны людей, и яростно проклинал сквозь стиснутые зубы всех и вся.
Да чтоб он еще хоть раз в жизни послушал хоть одну женщину!..
Воин с отвращением вытер губы тыльной стороной ладони и убыстрил шаг, нахмурившись еще сильнее. Сначала на балу он потерял этого идиота среди танцующих, потом на нем, несмотря на маску, повисла куча каких-то девиц, а стоило от них избавиться – и как раз перед началом выступления какой-то слуга шепнул ему, что его ждут в Малом Зале и что это очень важно для господина посла. Он ведь согласился пойти, только чтоб избавиться от шума и толпы вокруг, блондинистый идиот все-таки являлся не настолько беспомощным и способен был какое-то время продержаться без присмотра… Кто мог предположить, что в итоге все выйдет так?!
Ярость клокотала внутри, отчаянно ища выход. Едва не сорвав дверь с петель, Курогане вихрем влетел в покои, отведенные господину послу, и резко затормозил на середине комнаты.
Электрический камин был включен, и мягкие отблески искусственного огня плясали по фрескам на стенах. Занавес на окне был одернут, и ночь за стеклом окончательно вступила в свои права.
Фай плашмя лежал на кровати, уткнушись лицом в подушку, и его плечи судорожно дрожали. Тишину нарушали редкие громкие всхлипы. Маска и берет были небрежно сброшены на пол и казались подбитыми птицами.
Курогане мрачно скрестил руки на груди, закатил глаза и, с трудом подавив желание хлопнуть себя ладонью по лбу, рявкнул:
- Ну и какого хрена ты ржешь?!
Словно испугавшись звука его голоса, блики в камине на мгновение застыли.
На пару секунд стало тихо, потом Фай шевельнулся, медленно перевернулся на спину и с трудом, прерывисто выдавил:
- Т-ты… ты бы видел… свое… свое лицо, когда она… - сдавшись, он не закончил предложение и вновь самозабвенно захохотал, схватившись руками за живот.
Курогане молча наблюдал за этой истерикой еще около минуты, потом решительно приблизился к кровати, выхватил из-под головы Фая подушку и придавил ею его лицо – не сильно, но ощутимо. Подержал так немного, несмотря на судорожные дерганья нескладного худого тела, потом отбросил подушку и сел на край постели.
- Успокоился? – сухо спросил он, нахмурившись как можно более сурово.
Фай коротко закашлялся, кивнул, еще пару раз всхлипнул, вытер рукавом выступившие от смеха слезы и уставился на него, широко улыбаясь, как законченный идиот.
Курогане какое-то время пристально рассматривал чуть раскрасневшееся лицо с прилипшими к щекам светлыми прядями, кляня себя на все лады. Неимоверно хотелось чуть наклониться вперед, коснуться губами кончика носа, влажных нежных щек, этих все еще дрожащих от подавленного смеха губ, похитить дыхание, заставить замолчать, чтоб не смел больше идиотничать, чтоб забыл про все свои дурацкие выходки, чтоб…
Курогане, в последний момент заметив, что уже успел склониться слишком близко, резко вскочил с кровати и поспешно отошел к окну. В саду как раз включили фонтан, и разноцветная подсветка окрашивала водные струи, превращая их в огромную радужную медузу… Фай даже не стал сдерживать громкий разочарованный вздох, но Курогане не составило труда его проигнорировать. Усилием воли заставив себя отвлечься, он буркнул:
- Что дальше?
- В смысле? – в отражении в стекле он видел, как Фай приподнялся на локтях и удивленно моргнул, потом опять упал на спину. – А-а… Ну, думаю, нам предстоит веселая бурная ночь!
Курогане никак не прореагировал и даже не повернулся. Этот идиот опять душераздирающе вздохнул, признавая, что провокация не удалась, и серьезно продолжил:
- Я имею ввиду, надо бы нам все-таки наконец совершить самостоятельную прогулку по дворцу и лабораториям. А то дядюшке ведь совсем не понравится, если мы предоставим ему какие-то второсортные сведения, как ты думаешь?
Курогане вновь не ответил, но наконец обернулся и прислонился плечом к стеклу, опять привычно скрестив руки на груди.
Фай задумчиво играл длинной золотистой прядью, разглядывая потолок:
- Нам ведь показали едва ли десятую часть того, что здесь создается… Это, конечно, вполне логично, но дядюшке хотелось бы узнать подробности, да и образцы не помешают… Полноценный промышленный шпионаж мы вдвоем, конечно, не потянем, но кое-что нам все-таки по силам, не так ли?
Он вопросительно мурлыкнул, поворачивая голову. Блики искусственного огня танцевали на его лице, отчего улыбка казалась почти коварной. Курогане тоже внимательно посмотрел на потолок и пожал плечами.
По правде говоря, ему все это до смерти надоело. Он привык действовать, а не выжидать.
Фай медленно сел, потянулся, широко раскинув руки в стороны и хрустнув позвонками, потом с задумчивым видом помассировал шею. Его рассеянный взгляд упал на отброшенную маску, и улыбка стала шире.
- Куро-пон, тебе понравился бал? – почти пропел этот придурок с утрированным восторгом. – И представление?!
Курогане опять закатил глаза и буркнул:
- Я его пропустил, - никаких сожалений он по этому поводу не испытывал, но на всякий случай с подозрением уточнил: – Надеюсь, за время моего отсутствия ты не успел учудить какую-нибудь очередную глупость?
В конце концов, от этого идиота можно было ожидать чего угодно.
Фай отрицательно покачал головой и снова рассмеялся, на сей раз негромко. Потом решительно поднялся с кровати:
- Что ж, полагаю, нам стоит переодеться во что-нибудь более подходящее для тайной ночной вылазки!
Курогане презрительно фыркнул. Голубой глаз его собеседника так и искрился искренним энтузиазмом.
Чертова стерва совершенно вылетела у воина из головы, как нечто, не имеющее абсолютно никакого значения.
Проходя мимо Фая в ванную, он с силой потрепал его по голове, окончательно взлохматив светлые волосы, и мстительно усмехнулся в ответ на возмущенный вопль.
Руки уже чесались от нетерпеливого желания наконец сжать рукоять меча и разрубить парочку неудачливых врагов.
*
Саши стиснула кулаки так, что длинные ногти наверняка больно впились ей в ладони, но, кажется, не заметила этого. Ее лицо стремительно побледнело от ярости, более того, ее всю буквально трясло от бешенства.
- Этот белобрысый ублюдок посмел меня обмануть! – совсем по-змеиному прошипела она, безобразно искривив губы. – Да он просто посмеялся надо мной, специально изобразив, будто!..
Не договорив, она задохнулась от злости и, подхватив со стола подставку с пробирками, с силой швырнула ее в ближайшую стену, да так, что осталась вмятина. Грохот и звон разбитого стекла прозвучали неожиданно громко.
- Эй, полегче!!! – тут же вскочил на ноги Кайл, тоже вспыхнув от возмущения. – Хватит громить мою лабораторию!
Саши одарила его ненавидящим взглядом и, стремительно развернувшись на каблуках, молниеносно вылетела из помещения, на прощанье бешено грохнув дверью.
Кайл медленно выдохнул, раздраженно поправил очки и снова уселся за стол, мрачно уставившись на маленький черно-белый экран, транслировавший изображение с тайной камеры наблюдения, установленной в покоях посла.
Нет, ну кто бы мог подумать… даже просто предположить, что на самом деле все окажется так!
Он снова вздохнул и, сняв очки, устало потер глаза. Крошечные фигурки на экране неспешно собирали вещи, обмениваясь редкими, ничего не значащими репликами.
Кайл очень не любил оставаться в дураках. Очень не любил. И каждый, кто однажды опрометчиво посмел его обмануть, впоследствии дорого за это расплачивался.
Единственным – к сожалению, довольно слабым – утешением была злорадная мысль, что сестре не повезло гораздо больше. Поторопив события с истинно женской непредусмотрительностью, понадеявшись исключительно на свою физическую привлекательность, она потерпела сокрушительное поражение.
Кайл откинулся на спинку кресла и задумчиво уставился на стройные ряды мерно жужжавших приборов вдоль стены.
Значит, на самом деле уважаемый господин посол – не более, чем вор и шпион. Один из множества наивных глупцов, надеявшихся похитить какие-либо научные секреты Киконии. Сколько их уже было на памяти Кайла?
Но, надо признать, свою роль Фай действительно играл очень убедительно. Изобразил такого наивного и беспомощного юнца… хотя, временами ведь все-таки проглядывало что-то иное, необыкновенно интриговавшее Кайла…
Он неожиданно осознал, что в заезжем принце его так цепляла не внешность, а именно скрытая сила и загадка. Впрочем, похоже, теперь эта загадка начинает понемногу проясняться… А подробности можно будет узнать, когда господин посол окажется в полном его распоряжении здесь, в лаборатории – в качестве не гостя, но подопытного.
И, надо сказать, такой господин посол теперь интересовал и интриговал Кайла гораздо больше.
Правда, некоторую досаду вызывали также мысли о чертовом телохранителе – если, конечно, он действительно являлся именно телохранителем. Суть их отношений с принцем была теперь более чем очевидна, и нет, Кайл чувствовал вовсе не ревность – вот еще, что за глупости! – но его раздражало то, как упорно он до этого пытался найти ответ, сколько вариантов перебрал… а еще то, что его опередили.
Со стороны короля Эеи весьма опрометчивым решением было отправить на столь опасную миссию собственного племянника.
Кайл не удержался и позволил себе ухмылку. Выходит, они так стремятся во что бы то ни стало попасть в его тайные лаборатории? Значит, стоит подготовить достойный прием.
Уязвленная гордость все еще напоминала о себе – слишком внезапны оказались новости и резкая перемена в беспомощной жертве – но успокаивала мысль, что он все равно опережает своих противников на несколько шагов и в итоге расплата будет сладка.
Потому что больше даже, чем обладать красивыми вещами, Кайл любил их ломать.