"Длинное письмо"

[tsubasa-rc]

А то давно что-то фанфиков не было))

Фандом: Хоритсуба
Название: "Длинное письмо"
Бета: Chiisai Kiseki, за что ей огромное спасибо.
Рейтинг: PG-13.
Пейринг: Юи/Шаорон.
Отказ: Всех имеет Кламп. К сожалению.
Саммари: Когда Шаорон уезжает куда-нибудь, он пишет Юи письма.
От автора: Фик был написан в подарок для Kalinovskaya.



Шаорон начинает письма без какого-либо вступления, сразу переходя к сути. И не подписывается, явно не считая это чем-то необходимым.
А еще он не ставит дат, так что понять, что происходящее в письме было в разные дни, можно только по тому, что меняется почерк в зависимости от настроения или цвет ручки.

"В этой летней школе действительно интересно, но в то же время дико скучно. Шаоран целыми днями пропадает в уголке археологии, а мне кажется это ребячеством. Для него, конечно, это так важно... продолжить дело отца, сделав это делом своей жизни.
А я не знаю, чего хочу. То есть я хочу тебя, но в плане дела всей жизни... не знаю. Это слишком сложно. Можно, я не буду пока решать? Спасибо.
Вчера меня поцеловала девочка. Я удивился, так что даже не стал ее отталкивать. Ты извини, хорошо? Все равно мне не понравилось.
И я же знаю, что ты целовался с другими!
В библиотеке читать нечего - я практически все книги уже читал, а то, что осталось, мне не интересно. Чтобы не помереть с тоски, я рисую. Это оказывается неожиданно легко - водить карандашом по бумаге; главное, не думать. Я потом очень удивляюсь, когда смотрю, что получается.

Хорошо, что я, похоже, анималист. И никто не догадается, кого я имею в виду, когда рисую кота. Приеду, и ты сможешь пополнить свою коллекцию моих зарисовок, обещаю.
Вчера, когда рассматривал рисунки, понял, что Сакура чем-то похожа на тебя и Фая. Она у меня тоже получается котенком...
А мы с братом собаки. Только он светлее получается, и это немного меня нервирует. Мы же близнецы, должны быть одинаковыми.
Ты, наверное, скажешь, что тогда вы с Фаем тоже просто обязаны получаться одним и тем же животным. Но это другое, правда! В крайнем случае, вы будете двуглавым котом.

Еда не очень - даже я уже готовлю лучше, чем эти повара.
И это было несправедливо, позвонить мне, когда я был в душе. Прости, что сначала не взял трубку, а потом еще и накричал на тебя.
Ты ведь простишь, правда? Я действительно очень виноват.
Пытался рисовать тебя, а получался почему-то Фай. А потом пришел Шаоран и отобрал карандаши. Это ведь нечестно, правда?
Я наконец нашел для себя приемлемое дело - помогаю устраивать развлечения для самых маленьких. Одна из воспитательниц заметила, как я рисую, и решила, что я теперь просто обязан помогать детям.
После первого же занятия у меня появилось 38 рисунков с кошечкой. То есть я им показывал, как рисовать тебя, а они нарисовали... но все равно мне понравилось.
Не думал, что работать с детьми будет так интересно. Знаешь, а когда они мне улыбались, сдавая работы, я чувствовал себя очень счастливым.

Сегодня мои дети - правда, классно звучит? - рисовали портреты мам. 37 портретов. У одной девочки, Ирмы, нет родителей. Сначала она долго водила карандашом по бумаге, показывая, что рисует, а потом бросила его и расплакалась.
А мне было больно за нее. Поэтому мы с ней вместе остались после занятия и рисовали саму Ирму.
Девушка, которая привела меня сюда, сказала, что теперь я просто обязан стать учителем. Не знаю, может быть, действительно?
Тогда я смогу называть тебя коллегой. И ты не будешь так дергаться по поводу того, что связь ученика с учителем и прочей фигни.
Согласись.

Гроза. Меня вызвали в корпус к Ирме. Полночи мы рисовали мелками на полу в холле вместе с заместителем директора школы. Он разговаривал с нами всю ночь, я даже не думал, что можно столько говорить и при этом ни разу не повториться. Что странно… мне вдруг захотелось нарисовать лису. Я и нарисовал, только не рыжую, а чернобурую. Так случайно получилось, потому что желтый мелок был у Ирмы. А он пририсовал лисе очки и сказал: «Ну вот, теперь вылитый Сейширо».
Я не рискнул спрашивать, откуда он знает нашего школьного врача, хотя мне дико интересно. А еще я так и не знаю, как его зовут, так что даже не могу спросить у тебя. Хотя откуда ты можешь знать, ты же совсем недавно приехал…
Или давно? Два года…
Извини, у меня путаются мысли и глаза слип…

Сейчас пять часов утра, Шаорон только что пришел и сразу сел писать вам дальше. Вот. Извините, что влезаю, это для того, чтобы вы с ним потом поговорили и сказали, что нельзя так поступать. Шаоран.

Долго пытался понять, почему у брата такое хитрое выражение лица, а догадался только сейчас, когда в письмо заглянул. Да, я вчера уснул прямо на покрывале, и теперь на щеке осталась от него клетка. Меня не будили, и потому я проспал до середины дня, а обед мне Шаоран притащил сюда.
Мне кажется, что он до сих пор не верит, что мы с тобой встречаемся. Просто считает тебя кем-то вроде моего старшего товарища. Не знаю, нужно ли его разубеждать, я ведь уже сказал один раз, что мы друг друга любим.
Странно, что он не понял. Это первый раз, когда мы так не сходимся во мнениях.

Вчера я подрался, поэтому не писал, а котенка нарисовал Шаоран, а не я, и это не ты, а Сакура. Кого бы еще он мог нарисовать, да? Хотя мне казалось, что ему должен был бы нравиться Фай, хотя я не знаю, почему. Но тогда мы бы хорошо смотрелись, все четверо, правда? А Сакура… мне кажется, хоть она и рядом, она всегда стоит поодаль.
Пальцы дрожат, наверно, ты совсем не понимаешь мои каракули. Это хорошо, потому что я могу написать «Я тебя люблю», и меня за это не назовут глупеньким.
Подрался потому, что один придурок возомнил себя самым умным – полез рассказывать детям, откуда они взялись. Понимаешь, тем, с кем я занимался! А они все там… слишком дети, им нельзя такое рассказывать.
Вот я и дал в челюсть. Ногой не решился – я обещал Курогане-сенсею не использовать выученные с ним приемы на людях. А вот в челюсть можно было. Ты был прав – если размахнуться небрежно, противнику будет не больно, зато до дикости обидно.
В общем, у меня теперь синяк на половину лица. Но это пройдет. Зато дети смотрят, как на героя.

Ирма нарисовала мне мой портрет, сказала, что это вместо портрета мамы. Почему-то захотелось плакать.
Я рассказал ей, что тоже не помню свою маму. И тут не удержался… странно, наверно, мы смотрелись – семнадцатилетний оболтус и вытирающая ему слезы девочка лет пяти.
Она просто так выглядит, на самом деле ей почти восемь.

Нас наконец-то отпустили на речку. Спасибо за sms! Я тоже очень скучаю по тебе, но осталось ведь совсем немного, правда? Мы как-нибудь уж дотерпим.
Я почти забыл, как звучит твой голос. Наши рисунки в холле покрыли каким-то закрепляющим составом, заместитель директора сказал, что теперь они будут утешать всех детей, боящихся грозы. Ирма была горда собой и всю торжественную речь висела на нем, как приклеенная.
Она нарисовала дракончика и сказала, что он похож на этого молодого человека. А он рассмеялся, но спорить не стал, хотя добавил, что больше этот дракон похож на его друга. Мне даже стало интересно посмотреть на этого друга… а дракончик получился очень красивый, изящный…

К ирминому дракону сегодня дорисовали еще одного. Кто это сделал – неизвестно, но точно не Ирма, тут рисовала более уверенная рука. Этот дракончик выглядит более расхлябанным, а еще у него странные глаза… будто бы очки вросли в чешую. Может быть, это наш знакомый заместитель рисует? Хотя он вроде бы слишком взрослый для этого… Ирма зовет его зам-суб. Даже не знаю, почему, так как отвечать она отказывается.

Собираем вещи. Точнее, я раскладываю рисунки по порядку, все остальное уже давно в сумке. Смотрю и вспоминаю, какими долгими казались эти недели вначале и как быстро они пролетели.
Дети уехали несколько дней назад, устроив на прощание флешмоб «Нарисуй Шаорона». Тебе понравятся некоторые рисунки, я в этом уверен. А Ирма нарисовала меня псом с кошачьими ушами, даже не знаю, к чему это.
Я ведь не похож на кота?
Мы с Шаораном и еще несколькими ребятами из группы помогали детям тащить вещи к автобусу. Иногда приходилось тащить и самих детей – многие просто не хотели уезжать. Я их понимал, но в то же время мне до дикости хотелось тебя увидеть и обнять.
Один раз мне даже послышался твой голос за спиной, но стоило обернуться, как этого ощущения и след простыл.
Юи. У тебя хорошее имя, его легко шептать по ночам в подушку.

Ну вот и все, остались последние минуты. Я убрал даже рисунки, оставив себе только этот блокнот. Я знаю, что ты дарил его для того, чтобы я рисовал, но мне показалось более уместным писать здесь это письмо. К тому же оно занимает едва ли четверть страниц, а остальное я очень быстро зарисую.
Вот так, котеночек мой. Прошлой ночью вспомнилось, как ты сопишь во сне, и стало очень тоскливо. Хочу обратно. К тебе»

Юи вздохнул, откладывая блокнот в сторону, потянулся, разминая затекшие за время чтения конечности. Привычка Шаорона писать одно письмо все время в разлуке и потом вручать охапку листов сейчас показалась очень уместной.
Юноша давно спал, свернувшись клубочком под одеялом, но стоило пошевелиться, как он тревожно нахмурился во сне. Юи не сдержал улыбки, осторожно вытаскивая спящего мальчишку из-под одеяла и придвигая его к себе поближе. В расслабленном состоянии поднять Шаорона не составляло труда, так что можно было насладиться ощущением тяжести его тела на своих руках. Обычно парень дергался и вырывался, стоило приподнять его над полом, зато во сне он воспринимал подобного рода ласку очень благодушно.
Вот и сейчас заурчал, ерзая, чтобы устроиться поудобнее, прижал к себе руку Юи, прежде чем снова провалиться в глубокий сон.
- Это ты тут котенок, - тихо произнес Юи, опасаясь разбудить Шаорона, и не удержался – почесал за ухом.
Не дождавшись реакции, повел кончиками пальцев вниз, очертив скулу. Всегда было сложно удерживаться от того, чтобы поцеловать Шаорона во сне, когда его губы приоткрыты и кажутся еще более сладкими, чем обычно.
Обычно Юи сдерживался, но сегодня, когда его мальчик только вернулся, было сложно держать себя в руках.
Шаорон даже во сне ответил на поцелуй, инстинктивно прижимая Юи к себе, обхватывая руками за талию.
- Спи, - мягко шепнул мужчина в макушку, коснувшись губами волос.
К его удивлению, Шаорон послушался, уже через несколько секунд его дыхание, сбитое поцелуем, выровнялось, так что Юи прикрыл глаза и позволил себе задремать, зная, что любимый никуда не денется из объятий. Засыпать, думая об этом, было очень сладко.