[Ledi-Alucard]

все еще ждем: обзорщиков, флешеров, программистов, артеров и тд)

девайте активнее! желающие отмечайтесь в комментариях.
В команде пригодятся все! От программистов до аватаромейкеров

<div align="center"><a href="http://www.diary.ru/~tsubasa-rc/p175166764.htm" target=_blank><img src="http://s1.hostingkartinok.com/uploads/images/2012/04/dc17dcd994b6085f9b7482c4ec2b590f.jpg"></a></div>

Записавшиеся:
+Nea+
gero_likia
Что за Покемон?!!
Kiwilapa
Ledi-Alucard
v.vitt
Fire Owl
Victo
Анянь, просто Анянь
Аш Малкавиан
Голубой Маркиз де Бонтэн
Марианна Кросс
Солнечная кошка Ликс
Морфи.
Uhfaabr
Rian al Lair
Фейд Эйрен
*fox.writer
Luchiana

запись создана: 11.04.2012 в 22:50

@темы: реклама в сообществе

---

Курогане, Фай, обои

[Amalyn]

Обои-коллажик из овашек. Делалось для себя, но может еще кому пригодится))

kurofay wall by ~Chloe--chan on deviantART

@темы: Курогане, Фай, обои

---

Фанфик: «Море Сиам», глава четвертая

[medb.]

В честь Дня рождения обоих Шаоранов, обеих Сакур и заодно Ватануки


Название: Море Сиам
Автор: medb
Фэндом: Tsubasa RC
Пейринг/Персонажи: Курогане/Фай и множество второстепенных кламповских, не только из «Тсубасы»
Жанр: action, romance
Рейтинг: PG-13
Примечание: Начинало писаться на заявку с третьего тура Clamp Fetish «Курогане/Фай. Альтернативная вселенная, где Фай - принц (но не наследующий трон), а Курогане – его слуга (камердинер, умывальщик, одевальщик – на усмотрение автора)».
Саммари: Придворные интриги, иностранные гости, загадочные лаборатории, талисманы, предсказания, невиданные зверушки, благородные воины и особы королевской крови... что получится, если смешать вместе все это и многое другое?
Диклэймер: Персонажи принадлежат не мне.
Статус: в процессе
Количество слов в главе: 8 855
От автора: Фанфик не заброшен, как ни странно. Четвертая глава посвящена заявленному еще в эпиграфе маскараду =)

Глава первая
Глава вторая
Глава третья

читать

день четвертый: Маскарад

Он куда-то бежал. Бежал так, что рвалось дыхание и нестерпимо кололо в боку. Бежал, бежал, бежал… Он понятия не имел, почему и зачем, но это не имело значения: вокруг была одна только тьма, глухая, вязкая, непроглядная, и в этой тьме давно растворились все мысли и чувства. Осталась лишь цель: бежать.
Хотя нет, одно чувство тоже сохранилось – страх. Этот страх тошнотворными волнами накатывал откуда-то из темноты, словно прибой, и плескал в лицо, заставлял захлебываться и спотыкаться. Хотелось сжаться, обхватить себя руками и куда-нибудь спрятаться, неважно, куда, неважно, от кого, главное – чтоб не было больше вокруг этой тьмы… и липкого холодного одиночества.
Он остановился, уперся ладонями в колени, тщетно пытаясь отдышаться, протолкнуть кашель сквозь охрипшее горло, но инстинкт рванул его вперед, заставил снова перейти на бег. Он не знал, сколько уже бежит, и все казалось, что следующий шаг – последний, больше тело не выдержит, откажется повиноваться…
А потом впереди вдруг замерцал мягкий голубой свет. Он был очень далеко, всего лишь искра, звездная пыль, но приблизился мгновенно, словно выпрыгнул из темноты, и заслонил собой все поле обзора. Голубое стекло, обжигающе-ледяное и невозможно прозрачное, а за ним – человеческая фигура в застывшей воде. Лицо прекрасное и спокойное, такое спокойное, каких не бывает даже у мертвецов, черные волосы колышутся водорослями, и бледное обнаженное тело – не поймешь, мужчина или женщина… двуединый андрогин…
Он смотрел, не в силах оторвать взгляда, и вдруг стало еще более холодно и страшно, чем раньше, хотелось отвернуться и убежать, но его с силой швырнуло на стекло, прижало к нему, придавило так, что невозможно стало вдохнуть, откуда-то хлынула вода и затопила все…
…а веки на прекрасном лице вдруг едва заметно дрогнули, и медленно, медленно-медленно, как падение, открылись яркие глаза, чтобы заглянуть ему прямо в душу.
Желтые, золотые глаза. Он только успел подумать, что сквозь голубое стекло они не могли казаться такими, не могли светиться расплавленным горячим металлом…
…а в следующее мгновение что-то грубо тряхнуло его за плечо, и он наконец проснулся.
- Эй! – негромко окликнул хмурый Курогане, с его губ чуть не сорвалось обращение, но в последний момент он сдержался и стиснул зубы.
Фай медленно, прерывисто вдохнул. Тело сотрясала крупная дрожь, несмотря на то, что в комнате было тепло и по стенам плясали веселые рыжие блики от искусственного огня в камине.
Он чуть повернул голову, чтобы взглянуть на Курогане… и вдруг на мгновение стало так же одиноко и страшно, как во сне, и он, ища поддержки и уверенности, нерешительно, безотчетно потянулся сжать пальцами большую тяжелую ладонь, которая все еще лежала на его плече, но Курогане мгновенно отстранился и отступил на шаг.
- Спи давай, - буркнул он, одарил Фая долгим темным взглядом и ретировался на свой пост у двери.
Иллюзорные дрова в камине сухо щелкнули, выстрелив в воздух снопом несуществующих искр.
Холодно. Холодно, холодно, холодно. Фай свернулся под тяжелым одеялом, тщетно пытаясь унять дрожь, и усилием воли заставил себя заснуть опять. Нужно отдохнуть, завтра тяжелый день…
Когда он проснулся снова, было уже утро, блеклые солнечные лучи струились сквозь стекло и танцевали на одеяле. С трудом удалось разогнуть затекшую спину, ноги тоже почему-то болели, словно он правда бежал куда-то всю ночь… но, хотя бы, снов ему больше не снилось, ни кошмаров, ни любых других. Поморгав в тщетных попытках избавиться от сонной одури, Фай осторожно сел, зябко потер плечи – и тут же наткнулся на пристальный, пронизывающий взгляд Курогане, стоявшего у окна.
Оставалось только широко улыбнуться и радостно возвестить:
- Доброе утро, Куро-тан!
Тот в ответ только презрительно фыркнул и вновь отвернулся к окну. Фай вылез из постели, потирая ноющую поясницу, и обиженно протянул:
- Куро-риииин, тебе не кажется, что слуги не должны так пренебрежительно относиться к своим хозяевам?
Он был уверен, что Курогане разозлится, как обычно, но тот только дернул плечом, не оборачиваясь, и промолчал. Фай удивленно моргнул, потом шумно вздохнул и удалился в ванную.
При взгляде на огромную джакузи, больше похожую на целый бассейн, невольно вспомнилось, как он захлебывался во сне, так что купаться сразу расхотелось. Фай пустил в раковину сильную струю, белую от пены, умылся, пытаясь стереть с лица остатки кошмара, после, не вытираясь, присел на бортик ванной. Какое-то время бездумно смотрел на бегущую из крана воду, вздрагивая всякий раз, когда с подбородка на колени срывались холодные капли, потом прижал кулак ко лбу и закрыл глаза. Шум воды вдруг напомнил гул далекого водопада. Он сосредоточился, представив, что сидит в густой траве на залитой солнцем лужайке, дурманной от аромата полевых цветов, пару раз глубоко вдохнул и выдохнул, успокаиваясь. Потом принялся негромко высвистывать ту самую мелодию, которую играла вчера Сома.
Наконец Фай снова открыл глаза и пристально посмотрел на себя в зеркало. Голова чуть кружилась, вдобавок, кажется, его слегка подташнивало… Криво усмехнувшись своему усталому отражению, он разжал пальцы и подкинул на ладони небольшой дымчато-синий кристалл-октаэдр на короткой прочной цепочке. Кристалл отливал фиолетовым на гладких стеклянных гранях и словно светился изнутри, ровно, едва заметно. Фай позволил себе короткий вздох и потер противно нывший левый глаз.
Когда он наконец выглянул из ванной, Курогане все так же стоял у окна. На скрип двери он медленно обернулся, раздраженно нахмурился и скрестил руки на груди.
- Ты еще более бледный, чем обычно, - неодобрительно бросил он.
Фай откинул с лица чуть влажные волосы и радостно улыбнулся, хлопнув в ладоши:
- Ваааа, Куро-тан беспокоится обо мне!
Надетый на запястье камень на цепочке чуть качнулся.
Курогане издал странный звук, нечто среднее между фырканьем и цыканьем, а потом вдруг решительно приблизился к нему – Фай вздрогнул от неожиданности и едва поборол глупое желание отступить на шаг – и положил теплую шероховатую от мозолей ладонь ему на лоб. Нахмурился еще сильнее, дотронулся тыльной стороной ладони до щеки, словно чтоб убедиться, и не терпящим возражений тоном приказал:
- Лезь снова в постель. Раньше полудня ты отсюда не выйдешь. Пойду велю принести еды и что-нибудь жаропонижающее…
Фай наконец отмер, справившись с изумлением, и качнулся вперед, благодарно повиснув у Курогане на шее.
- Куро-рин такой заботливый, я всегда это знал, с самого начала! – триумфально заявил он.
Воин протестующе заворчал и попытался отстраниться, но Фай проворно застегнул цепочку у него на шее, спрятал камень под воротник и только после этого разжал объятья, жизнерадостно сообщив:
- Это флюорит, очень хороший оберег, носи его, не снимая, и все будет замечательно!
Курогане насупился и сквозь ткань с подозрением нащупал камень у себя на ключицах, не спуская с собеседника недовольного взгляда. Не давая ему возразить, Фай взмахнул руками и почти пропел:
- Хозяевам ведь принято одаривать своих слуг за верную службу всякой ерундой!
Прорычав что-то неразборчивое, Курогане вылетел из комнаты, с силой хлопнув дверью. Фай негромко рассмеялся, потом снова залез под одеяло. Он действительно чувствовал себя совсем разбитым, так что пара спокойных часов не помешает: вчерашний день вышел невероятно утомительным – давно ему не приходилось притворяться так много.
И, похоже, сегодня будет ничуть не лучше…

*

Поднос с едой стоял на самом краю захламленного стола. Разумеется, нетронутый. Это почему-то было первым, что бросилось в глаза. Куджаку невольно вздохнул и бесшумно прошел вглубь покоев.
Темный силуэт виднелся на кровати, занавешенной тяжелым бархатным балдахином. Он сидел совершенно неподвижно, прислонившись к резной деревянной спинке, и казался неживым, статуей. Вся постель была смята и перекручена, покрывала скинуты на пол, темное неопрятное пятно на перине – наверняка опять пролитый чай или лекарство.
Куджаку снова вздохнул и решительно приблизился.
- Ваше Недремлющее Величество, ну сколько можно спать?! – он хихикнул невольному каламбуру и всплеснул руками. – Ваши подданные уже совсем забыли, как Вы выглядите!
Император не удостоил его ответом и даже не пошевелился. Вообще ничем не показал, что заметил гостя. Густые тени прятали его лицо, но не оставалось сомнений, что он опять бездумно смотрит в одну точку.
- Ну вот… - протянул Куджаку, спрятал ладони в рукавах и осторожно присел на подлокотник огромного кресла. – А раньше ты так не любил этот свой официальный титул… и тебя было так забавно дразнить…
Снова – нет ответа. Хотя… едва заметное, почти неуловимое движение… император сильнее сжал пальцы на рукояти меча, лежавшего у него на коленях.
- Но вообще-то я говорил серьезно, насчет подданных, - невозмутимо продолжил советник. – Ты уже давно не позволяешь никому себя увидеть… Поползли слухи, что ты неизлечимо болен. А между тем – сегодня ведь Праздник Первого урожая! Готов поспорить, госпожа Саши опять придумает что-нибудь необыкновенное, чтобы потешить свои извращенные вкусы, - он в притворной задумчивости потер подбородок. – Ты пропускаешь та-а-ак много всего интересного в своем полном трагизма затворничестве! Если б не мое скромное вмешательство время от времени – страшно представить, во что твои родственники уже превратили бы эту бедную страну!
Куджаку прищурился, чуть склонив голову набок, и бросил быстрый взгляд влево. Так и есть, фамильный меч императорского рода покоился на подставке у стены. На коленях императора лежал совсем другой меч, причем он не просто держал его, а словно держался за него.
Советник вздохнул, сдаваясь, и совсем негромко произнес:
- Ты император. И, как бы тебе ни хотелось забыть об этом в своем горе, тебе никуда не деться от ответственности перед своим народом. На самом деле, как долго еще ты собираешься сидеть здесь в ожидании?
Темные глаза холодно сверкнули на бесстрастном лице, смуглые пальцы еще сильнее сжались на рукояти чужого меча.
- Сегодня ночью, - вдруг произнес низкий голос, хриплый оттого, что им долго не пользовались. – Что-то должно измениться.
Куджаку моргнул, поддавшись изумлению.
- О. Значит, ты все-таки это почувствовал?
Император больше ничего не добавил и снова закрыл глаза. Советник еще какое-то время сидел, с новым интересом разглядывая его, потом легко поднялся на ноги.
- Ну что ж, Ваше Величество, раз рассчитывать на Ваше присутствие на балу, судя по всему, слишком наивно с моей стороны, придется опять мне ненавязчиво контролировать ситуацию, - и, прежде чем так же бесшумно удалиться, Куджаку обернулся и с искренним сочувствием добавил: – Поешь хотя бы немного, хорошо?

*

Это было какое-то безумие. Самое натуральное. Более того – полноценный театр абсурда… Так какого демона в самом его эпицентре оказался он, Курогане?!
Сначала этот невозможный блондинистый придурок вел себя еще более странно, чем обычно, симулировал болезнь, хотя было видно, что уже вполне пришел в себя, и даже требовал спеть ему колыбельную… А потом молчаливые и какие-то очень одинаковые служанки принесли целый ворох невероятных тряпок и разложили их на кровати, бесстрастно сообщив о своей готовности помочь господину послу переодеться к балу.
- Саши-сама выражает сожаление, что у нее не было возможности приготовить особый наряд специально для Вас, - объявила одна из них.
- Но она посылает Вам воплощение своих прошлогодних проектов, в надежде, что Вы сможете подобрать среди них что-то себе по вкусу, - лишенным эмоций голосом подхватила вторая.
Курогане огромного труда стоило вытолкать их за дверь, а когда он обернулся, Фай уже вдохновенно рылся в куче одежды, за долю секунды умудрившись разбросать половину по всей комнате.
- Ах, похоже, госпожа Саши с детства мечтала стать дизайнером! – пропел он. – Либо недоиграла в куклы, когда была маленькой девочкой… В любом случае, у нее весьма богатое воображение, - заключил он, приложив к груди странную конструкцию из черной кожи, ремешков, металлических пластин и с тяжелой пышной юбкой.
- «Богатое»? Я бы назвал это иначе, - хмуро бросил Курогане, скрещивая руки на груди и отчего-то чувствуя себя весьма неуютно. Заметив, что Фай продолжает разглядывать платье с каким-то нездоровым интересом, он поспешил продолжить: – Эй, только не вздумай напялить это!
Придурок поднял на него невинный взгляд и обиженно надул губы:
- Но Куро-тан, это ведь маскарад!
- И ты решил осуществить свою давнюю мечту нацепить бабские тряпки? – резко отпарировал воин, нахмурившись еще сильней.
Фай протяжно вздохнул, но, хвала Ками, платье все же отложил и продолжил свои раскопки, время от времени ехидно комментируя различные аксессуары. Госпожа Саши, похоже, действительно отличалась довольно извращенным вкусом, однако в итоге Фай все-таки выбрал себе костюм, остановившись на узких черных штанах, высоких сапогах с шнуровкой и длиннополом сюртуке европейского типа, черно-белом, шахматном, как шутовское трико: правая пола сверху была черной, снизу белой, левая наоборот. Его худую сутулую фигуру словно разделило на четыре квадрата. Примерив выбранное одеяние, он покрутился перед зеркалом, нахлобучил на голову белый бархатный берет с черным страусиным пером и радостно обернулся к Курогане:
- Что скажешь? Как думаешь, я похож на Ферзя?! Нужно же мне как-то обозначить, кого изображает мой наряд…
Воин досадливо скривился и чистосердечно заявил:
- Ты похож на идиота. Хотя нет, ты и есть идиот… А похож ты на клоуна.
Фай в ответ только довольно хихикнул, потом снова нырнул в груду тряпок и вытащил тщательно скомпонованный наряд на вешалке. Это было нечто очень свободное, с клочками бурого меха, из все той же пресловутой черной кожи, и пуговицы на просторной рубашке с высокими манжетами явно были не предусмотрены вовсе…
- Знаешь, Куро-рин, - с нехорошей задумчивостью в голосе произнес Фай, - по-моему, это предназначается для тебя… Истинный наряд северного варвара! О, надо же, я угадал, тут правда есть бирочка с пометкой «для господина телохранителя»!
Курогане едва не поперхнулся, на всякий случай отступил на шаг и яростно прорычал:
- Я это не надену!!!
- О-о-о, Куро-тан, похоже, госпоже Саши просто не терпится взглянуть на твою неприкрытую мужественность! – протянул это придурок, выразительно помахав в воздухе меховой набедренной повязкой, потом изобразил на лице откровенный испуг. – Но ты ведь не изменишь мне с этой женщиной? – а в следующее мгновение повис у него на шее с трагичным восклицанием: – Куро-пон, ты ведь меня не бросишь, никогда-никогда?!
Курогане с отвращением скривился и без труда стряхнул придурка с себя. Фай еще какое-то время поныл на тему его «холодной жестокости», потом сдался и снова вернулся к раскопкам.
- Я вообще не собираюсь участвовать в этом идиотском маскараде, - мрачно предупредил воин.
- Но без костюма и маски ты будешь слишком выделяться среди остальных гостей! Ты же не хочешь, чтобы все на тебя оборачивались? – на удивление резонно заметил Фай и победно извлек красные шелковые панталоны. – Хочешь, мы сделаем из тебя настоящего пирата?!
Курогане раздраженно закатил глаза и сдался, поняв, что дальше сопротивляться бесполезно. Решительно отстранил придурка и быстро выбрал себе наиболее приемлемый костюм: черное косодэ, черные же хакама и белое хаори с алым иероглифом «путь» на спине. Без иероглифа, пожалуй, вполне можно было бы обойтись, но уж что есть. Фай печально вздохнул, пробормотал что-то о том, что «Куро-рин такой скучный» и «ты совсем не умеешь веселиться», и уверенно повязал ему на лоб широкую красную ленту с длинными хвостами, спускавшимися по спине. Курогане раздраженно повел плечом, но сопротивляться не стал.
Наконец хотя бы с частью этого маразма было покончено. Фай отловил в коридоре очередную служанку, капризно потребовал себе к костюму трость, после чего, почти не глядя, вытянул из бесформенной кучи на кровати две маски: для себя – черную полумаску в виде распахнувшей крылья летучей мыши, скрывавшую только верхнюю половину лица, для Курогане – тонкую керамическую, белую, гладкую, только с узкими чуть раскосыми прорезями для глаз, подведенными тонкими алыми линиями. Эта маска здорово напоминала ритуальные…
- Куро-ван, ты будешь совсем как демон! – восторженно хлопнул в ладоши этот идиот, улыбаясь от уха до уха. – Как там их у вас правильно называют… они? Вот, у нас теперь есть имя для твоего костюма!
Курогане уставился на маску чуть ли не с ненавистью и процедил:
- С какого перепугу ты вдруг так сияешь от восторга?!
Фай посерьезнел и строго покачал у него перед носом указательным пальцем, заявив:
- Но ведь праздники – это всегда так здорово!
Проклятый бал еще даже не начался, а Курогане уже нестерпимо хотелось кого-нибудь убить. Медленно и мучительно. А главная кандидатура в скоропостижные покойники спокойно стояла перед ним и буквально пылала незамутненным счастьем.
Придется признать – этому идиоту всегда хорошо удавалось наслаждаться моментом, не думая о том, что неизбежно должно произойти после.
Уже покидая комнату, Курогане не удержался и бросил быстрый взгляд на отброшенный костюм «северного варвара». Разумеется, никакой бирки с подписью там не было, ха, кто бы сомневался!

*

Просторный бальный зал сверкал множеством разноцветных огней, толпа разряженных придворных бурлила и шумела, как прибой. В нише в дальней стене расположился оркестр с народными инструментами, и негромкая, чуть тревожная музыка взмывала к потолку, теряясь в звуках возбужденных голосов.
Фай обосновался рядом со столиком с десертами и с интересом разглядывал чужие костюмы. Куртизанки в европейских нарядах, чопорные жрицы, феи с прозрачными вуалями, волки и лисы, роботы, воины, один бородатый пират с повязкой на глазу и под руку с ним невысокий юноша с огромными белыми крыльями… Это была такая мешанина культур и времен, что поневоле начинала кружиться голова. Оставалось только недоумевать, как вся эта вульгарность может быть связана с Праздником урожая.
Сначала Фай даже недолго потанцевал с какой-то улыбчивой девушкой, спиной чувствуя неодобрительный взгляд Курогане, но потом людей вокруг стало слишком много, он поневоле почувствовал себя неуютно, и как раз удачно пригодилась трость, чтобы ненавязчиво удерживать на расстоянии чужие руки и ноги. Чрезмерное внимание, конечно, льстило, но душевному спокойствию не способствовало, особенно когда его попытался утащить в круг танцующих благоухавший вином здоровяк в наряде монаха. Выбравшись из толпы, Фай с удивлением – и некоторым полуосознанным расстройством – обнаружил, что Курогане куда-то пропал. Это было странно, но… с другой стороны, разделившись, они смогут узнать больше.
Переносица чесалась, в маске довольно быстро стало душно и неуютно, и в итоге Фай просто сдвинул ее набок, так, что крыло летучей мыши прикрывало теперь только правый глаз и часть щеки. Музыка стала более пронзительной, даже почти истеричной, он устало потер висок и подхватил со столика какое-то маленькое пирожное, от нервов даже не почувствовав толком его вкуса. Все вокруг было весело и празднично, люди смеялись и искренне радовались жизни, но что-то не позволяло расслабиться, что-то беспокоило, какое-то смутное предчувствие. Вдобавок, просто слишком много оказалось чужих эмоций, ярких, ошеломляющих, Фай не привык к такому, они давили и смущали. Оставалось только радоваться, что Кайл куда-то запропастился и не лез со своими невербальными намеками – переносить вторжение в свое личное пространство со стороны этого человека было неожиданно тяжело.
- Вас узнают без маски.
Он вздрогнул, услышав почти над самым ухом негромкий знакомый голос, и быстро повернулся. Куджаку стоял рядом, тоже прислонившись к стене, и хитро улыбался, пристально разглядывая кружившихся в танце придворных.
- В маске меня все равно несложно узнать! – коротко рассмеялся Фай, выразительно потянув за одну длинную светлую прядь, потом вопросительно вскинул брови. – Но я вижу, Вы тоже вообще без маски и без костюма…
- По той же причине, - спокойно пожал плечами советник и больше ничего не добавил.
Фай невольно отметил про себя, что, в отличие от всех остальных придворных, любившихся переодеваться минимум по три раза на дню, Куджаку наряда не менял, был в той же темно-фиолетовой косоворотке, что и в первый вечер. А может, у него просто целый шкаф совершенно одинаковых костюмов, кто знает! У всех свои причуды…
Хихикнув собственной нелепой мысли, Фай открыл было рот, собираясь продолжить разговор, но собеседник его опередил:
- Я слышал, Вам нездоровилось с утра?
- О, сущие пустяки! – с деланной беспечностью откликнулся Фай, но задать свой вопрос снова не успел.
Все огни в зале вдруг разом погасли, и музыка смолкла. Однако вместо возмущенных возгласов последовал дружный восторженный выдох, и придворные завозились в темноте, словно ожидая чего-то.
- А вот и наконец долгожданное представление, - с непонятной интонацией протянул Куджаку.
У противоположной стены вдруг вспыхнул слепяще-яркий прожектор, и из пола бесшумно поднялась округлая сцена. В то же мгновение тяжелые бархатные портьеры раздернулись, и из-за них на сцену выскользнули легкие гибкие фигурки, не то десять, не то двенадцать. Они двигались плавно и словно в трансе, без музыки начав странный тревожный танец. Потом света стало больше, он озарил сцену, как ясный полдень, и Фай сумел внимательней рассмотреть танцоров.
Дети. Подростки лет тринадцати. Все одинакового роста, тонкие и хрупкие, в идентичных нарядах – белые просторные шаровары и белые же тюрбаны с вуалями, прятавшими лица, а еще холодный блеск тяжелых серебряных браслетов и ожерелий. Он невольно нахмурился, когда осознал, что половина была девочками: их маленькие голые грудки с темными сосками выглядели слишком беззащитно без покровов одежды, это было… неправильно.
Зрители не проронили ни звука, словно зачарованные, безликая темная масса, ждущая, затаившаяся.
А дальше все стало еще неправильней. Потому что тонким пронзительным писком зашлась флейта, и гулко, тревожно забили барабаны – и дети начали танцевать быстрее, уверенней. Они скользили по сцене, вертелись и подпрыгивали, как одержимые, и их движения были слишком синхронны, слишком идеальны, как у механизмов, танец беспокоил, завораживал, уводил…
Фай сглотнул и усилием воли отвел взгляд, только сейчас осознав, что в воздухе поплыл тяжелый аромат благовоний. Почему-то представление вдруг показалось отвратительным, почти вызвало тошноту. А еще танец явно был призван оказывать на подсознание гипнотический эффект, и это тоже беспокоило.
Краем глаза он вновь покосился на сцену. Дети продолжали вертеться, потом, как гибкий пластилиновый конструктор, принялись выделывать разнообразные акробатические трюки, так неестественно быстро, что почти не удавалось уследить взглядом… как дрожь мелких цветных стеклышек в калейдоскопе… А потом прожекторы над сценой заиграли радугой, и откуда-то сверху на тросе медленно опустилась госпожа Саши в шикарном многослойном кимоно, приспущенном с плеч. Дети застыли живой скульптурой, приняв на тонкие руки ее вес.
И музыка вдруг оборвалась.
Еще пару секунд было тихо, а потом зал взорвался восторженными хлопками, свистом и криками. Фай поморщился и с трудом подавил желание зажать уши. Он видел, как Саши хищно, довольно улыбнулась, потом прикрыла лицо веером и плавно взмахнула рукой. Музыка вновь зазвучала, на сей раз медленная и тоскливая, дети опять закружились в танце вокруг женщины, неспешно, гипнотически, переплетаясь руками… начали гладить друг друга и целоваться, словно пиявки, схватившись в объятья, мальчики с девочками, мальчики с мальчиками, девочки с девочками… а Саши неподвижно стояла посреди этой внезапной оргии, механической гротескной страсти, и торжествующе улыбалась.
Фай едва не задохнулся, поперхнулся отвратительным густым дымом благовоний и поспешно отвернулся, только через пару мгновений осознав, что ногти до боли впились в ладони – так сильно он сжал кулаки.
Это действительно было отвратительно.
Оставалось только надеяться, что Курогане этого не видел…
Они ведь… они ведь дети…
Так что же, это и есть хваленое представление госпожи Саши?!
- Император никогда не одобрял подобные… выступления, - вдруг проговорил Куджаку почти с печалью. – Но последнее время он совсем опустил руки.
Свет снова вспыхнул во всем зале. Музыка затихла, дети с легкостью отпрянули в стороны, словно не пытались только что пожрать друг друга, и гибко спрыгнули со сцены, затерявшись в толпе возбужденных гостей. Кто-то помог спуститься самой Саши, вокруг нее тут же собрался целый круг льстивых почитателей.
Фай силой воли заставил себя успокоиться и распрямить задеревеневшие от напряжения плечи.
Не в его силах переделывать чужую жизнь и чужие обычаи. Об этой простой истине очень полезно не забывать.
- Когда-то давно, еще до того, как в Киконию пришел технический прогресс, - задумчиво продолжил советник, глядя куда-то поверх голов придворных, - Праздник урожая имел очень большое значение. Люди устраивали ритуальные пляски, заклиная силы вод, чтобы плодородие земли не оскудело… А в ночь праздника все наряжались в диковинные костюмы, чтобы отпугнуть демонов и злых духов, - он сухо хмыкнул и едва заметно пожал плечами. – Как видите, от этой традиции осталось только внешнее проявление.
- Как и от большинства остальных традиций, не только в этой стране, - негромко ответил Фай, обращаясь к самому себе.
Внезапно из толпы неподалеку от них выскользнула тонкая фигурка – одна из девочек-танцовщиц. В руках она держала серебряный поднос с высокими хрустальными бокалами, в которых застыло темно-янтарное вино. Остальные дети также ловко сновали между придворных, поднося разнообразные угощения. Получив возможность взглянуть на них ближе, Фай заметил, что выглядят они все совершенно одинаково… хотя из-за скрывавших лица вуалей стопроцентно утверждать это было сложно.
Девочка тем временем повернулась и решительно направилась прямо к нему, пройдя мимо Куджаку, словно не заметила последнего.
Фай удивленно посмотрел на возникший прямо перед ним поднос, поколебавшись, все же протянул руку, чтобы взять бокал, и ободряюще улыбнулся девочке, пытаясь разглядеть ее личико сквозь тонкую газовую ткань.
На него невидяще взглянули огромные изумрудно-зеленые глаза. Совершенно пустые, без малейшего проблеска мыслей и эмоций, словно девочку накачали наркотиками.
Фай вздрогнул и стиснул бокал сильнее. Не проронив ни звука, она двинулась дальше и вновь скрылась в толпе.
Глубоко вдохнув, он обвел взглядом зал, ища, на что отвлечься. К столику со сладостями неспешно приблизилась пара – высокий широкоплечий мужчина с коротко стриженными черными волосами, во фраке, почему-то без маски, и тоненькая девушка в воздушном бело-голубом платье. У нее были огромные янтарные глаза, восторженно сиявшие сквозь прорези простенькой полумаски, и неровно обрезанные рыжеватые волосы, с густой более длинной прядью справа. Ее спутник наклонился к ней и как раз осторожно отвел эту прядь в сторону, чтобы поцеловать свою спутница в уголок губ. Фай сообразил, что для чужих глаз это зрелище не предназначено, и собрался отвернуться… как вдруг случайно скользнул взглядом по груди девушки…
…и понял, что это на самом деле никакая не девушка.
Разумеется, данный эпизод не ускользнул от внимания все еще стоявшего рядом Куджаку.
- Вас шокируют подобные отношения? – он вскинул брови в утрированном изумлении, в его улыбке пряталась мягкая добродушная насмешка.
Фай наконец смущенно отвел взгляд и пожал плечами:
- Нет, я просто не привык, чтобы они так открыто демонстрировались… при всех.
Советник заинтересованно склонил голову набок:
- В Эее подобное не принято?
Он просто молча покачал головой в ответ.
Вдруг разноцветные прожекторы вспыхнули снова, музыка стремительно взвилась вверх и опять перекрыла возбужденный шум голосов. Дети-танцоры, уже без подносов, уверенно двинулись к сцене, некоторые из них вели за собой кого-то из гостей.
Фай поспешно оглянулся на Куджаку, и, видимо, взгляд у него был очень выразительный, потому что советник устало вздохнул, потирая переносицу:
- На самом деле то, что мы уже видели, было только вступлением. Спектакли госпожи Саши всегда состоят из нескольких актов… и во время особенно значимых праздников гостям также дозволяется принять участие в представлении.
Фай невольно сглотнул и на всякий случай отставил так и не тронутый бокал на стол. Нервы дрожали, как перетянутые струны.
Куджаку посмотрел на него почти с сочувствием и слегка поклонился:
- Прошу меня извинить, но здесь вынужден Вас покинуть: у меня эти танцевальные номера тоже не вызывают особенного восторга, - он развернулся и уже через плечо вдруг серьезно добавил: – Остерегайтесь алой птицы.
И стремительно затерялся в толпе, ловко умудряясь ни с кем не столкнуться и никого не задеть.
Фай моргнул несколько раз, пытаясь понять, не послышалось ли ему внезапное загадочное предупреждение. Потом снова вздохнул, внимательно огляделся по сторонам, стараясь, однако, не смотреть при этом на сцену, где начался очередной виток фальшивой оргии, и решительно отправился на поиски Курогане.
Пора завершать все это.
Интересно, откуда вдруг взялась тоскливая беспричинная тревога, так сильно стиснувшая сердце?..

*

Саши узнала его мгновенно, и вовсе не потому, что рядом крутился этот так называемый господин посол.
Просто всегда сразу видно человека, который не привык и не умеет носить маску.
Демон… Пожалуй, эта роль очень шла ему. Высокий рост, сильное тело и эти удивляющие, багрово-алые глаза.
Саши чуть надула губы, пристально изучая свое отражение в огромном зеркале в коридоре, потом мизинцем осторожно пригладила правую бровь. Музыка и шум праздника здесь были едва слышны, словно призрачное эхо. Она улыбнулась как можно обольстительней и чуть потянула слои кимоно вниз, обнажая плечи еще сильнее, а заодно выставляя напоказ нарисованное хной чуть выше ложбинки между грудей стилизованное изображение дракона из тонких четких линий. Саши ни за что не согласилась бы заклеймить свою идеальную кожу постоянной татуировкой, но ей нравились временные узоры, они добавляли в ее образ загадки.
Пока ее послушные марионетки развлекали гостей, она решила развлечь саму себя, потому что истинный мастер прекрасно знает, что должен уйти со сцены во время своего триумфа, за пару мгновений до восторженных оваций. За своих кукол она не волновалась – они были хорошо натренированы и вполне могли завершить представление сами. А если какая-то вдруг сломается… Что ж, не такая уж проблема – обзавестись новой. Саши всегда гордилась своим практичным подходом к вещам.
Бесценный шелк мягко мерцал в приглушенном свете ламп. Глубокий изумрудно-зеленый, золотой, багряный и белый слои перекрывали друг друга, идеальными складками струясь вниз. Она еще раз критически оглядела свои обнаженные шею и плечи и удовлетворенно кивнула, решив, что правильно не стала надевать никаких украшений, оставила только неизменный талисман между бровей. Держать голову прямо было довольно сложно из-за тяжелой, причудливо уложенной высокой прически, но порой женщинам приходится претерпевать и не такое.
Что ж… она выглядела великолепно. Как, впрочем, и всегда.
Если не сработает снова – похоже, придется признать, что мыслительные способности ее нового избранника все-таки оставляют желать лучшего. Будет жаль.
Приняв мундштук с раскуренной тонкой сигарой из рук безмолвного слуги, Саши жестом отпустила его и сделала медленную затяжку, глубоко вдыхая сладкий дурманный дым. Пара маленьких фокусов никогда не повредит.
Бросив последний взгляд на свое отражение, она легко и уверенно заскользила по пустому коридору вперед и уверенно толкнула резные двустворчатые двери Малого Зала Приемов, которые распахнулись легко и бесшумно. Саши скользнула быстрым взглядом по малахитовым стенам, и на ум сами собой пришли воспоминания о том, какое первое впечатление произвели на нее гости из загадочной Эеи. Неужели это случилось всего три дня назад? Саши казалось, что прошло уже значительно больше времени – возможно, просто потому, что на сей раз ей не удалось заполучить желаемое сразу же.
Но теперь… он все-таки действительно пришел.
Саши грациозно поправила и без того идеальную прическу и медленно обхватила губами мундштук, с притворной задумчивостью созерцая темно-серое ночное небо за огромным окном, и сделала вид, будто не заметила, что в помещении не одна.
Телохранитель был похож на воина из старинной легенды, ему не хватало только катаны на поясе. Он неподвижно стоял, прислонившись плечом к стене и скрестив на груди руки, и был похож на ожившую гравюру из старой исторической хроники. Широкая красная лента на его лбу в неровном свете газовых ламп на мгновение показалась полосой запекшейся крови – маску он снял и пихнул за пояс хакама.
- Меня приволок сюда какой-то слуга, - вдруг раздался его низкий, раздраженный голос. - Заявил, что мне должны сообщить некую информацию, которая очень важна для моего «хозяина», - последнее слово Курогане почти процедил, скривившись.
Саши чуть приподняла уголки губ в улыбке и плавно обернулась. О, она оказалась права, у этого человека совершенно не было терпения.
И, пожалуй, ей нравилась подобная решительная горячность.
Он не пошевелился и мрачно посмотрел на нее тяжелым, пристальным взглядом. По ее телу невольно прошла возбужденная дрожь. Она чуть склонила голову набок, изображая удивление, плавно приблизилась, следя, чтобы шелк волнистыми складками струился вокруг при каждом шаге, и негромко спросила:
- Вам не пришелся по нраву праздник?
Телохранитель не ответил ни слова, все так же неотрывно глядя на нее, и нахмурился сильнее. Он так и не пошевелился, не говоря уж о том, чтобы отвесить положенный приличиями церемониальный поклон.
Саши издала мысленный смешок, забавляясь, и удовлетворенно отметила, как хорошо они выглядели рядом – словно пара молодоженов, оба в старых национальных костюмах. Столь модные при дворе косоворотки появились всего пару веков назад, и Саши больше любила старинные кимоно из дорогих узорных тканей. Посылая гостям свои старые костюмы, она ожидала, что телохранитель выберет иной наряд, но то, что она видела перед собой сейчас, было даже лучше.
- Неужели Вам совсем не нравится Ваша Родина, с которой Вы были разлучены столь долго? – вновь спросила она, с тщательно выверенной мягкой иронией.
Она говорила намеренно низким, грудным голосом, вкрадчиво и негромко, заставляя собеседника внимательно вслушиваться.
Ей нравилось явное недоумение во взгляде Курогане, которое тот не смог скрыть. Она специально еще с первой встречи говорила с ним очень вежливо, как с равноправным, а не простым безродным телохранителем. Ибо мужчины тщеславны, и мудрая женщина всегда знает, как это правильно использовать.
Воин чуть скрипнул зубами – словно дикое животное, которому явно не терпится вырваться из клетки – и коротко ответил:
- Я пока не успел по ней соскучиться.
Саши негромко рассмеялась, изящно прикрыв рот рукавом. Курогане дернул плечом и наконец перевел взгляд на что-то за ее спиной.
Она без стеснения любовалась его телом, скрытым пока несколькими слоями одежды. Интересно, каково это, когда тебя обнимают такие сильные руки? Наверняка он груб и необуздан в постели, горяч и нетерпелив… но именно таких мужчин увлекательней всего покорять и учить покорности.
Все любовники Саши боготворили ее, потому что ей этого хотелось.
А человеческий разум на самом деле – очень сложная и хрупкая, но невероятно легко управляемая машина…
Она медленно выдохнула полупрозрачный дым прямо ему в лицо, плотная чуть розоватая струйка зазмеилась вдоль его скулы, что мгновенно заставило Курогане вновь посмотреть на собеседницу, еще более мрачно.
- Вы постоянно так сурово хмуритесь… - протянула она, отлепляя от щеки выбившуюся из прически прядь. – Хотелось бы мне увидеть это лицо улыбающимся. Неужели Вы не окажете даме столь малой услуги?
Одна бровь телохранителя раздраженно дернулась.
- Не уверен, что моя улыбка – настолько прекрасное зрелище. Так что я должен передать? – прямолинейно спросил он и тут же с подозрением прищурился. – Или это все было просто уловкой?
Саши на мгновение поразилась его догадливости – скорее, звериному чутью – потом с мысленным смешком успокоила сама себя.
Наивный молодой волчонок попался на приманку и запутался в ловушке.
Решив еще немного позабавиться, она намеренно проигнорировала вопрос и с преувеличенным интересом протянула:
- А в Эее зимой действительно так холодно, как говорят сказки? Что птицы замерзают прямо в небе во время полета?
Ответом ей стал низкий, едва слышный раздраженный рык и стиснутые кулаки.
Перчатки он так и не снял, черная грубая кожа плотно обтягивала его ладони, и Саши невольно подумала об особой тайной страже замка. А еще о том, что перчатки всегда носят воры, чтобы не оставлять следов.
Впрочем, не то чтобы до сих пор хотя бы одному вору удалось пробраться в лаборатории или, однажды проникнув в императорский дворец, самостоятельно выбраться из него.
Порой Саши искренне жалела, что старший брат, пока его еще интересовали дела государства, отменил смертную казнь, как «варварский пережиток прошлого». Когда Императором был отец, жить при дворе казалось куда веселее. И материала для экспериментов было больше.
Наконец решив, что дальнейшая игра перетянет поводок, Саши притворно вздохнула и серьезно произнесла:
- Это насчет переговоров. Вопрос был сегодня вынесен на закрытое общее совещание, и я вынуждена с прискорбием сообщить, что некоторые советники еще колеблются… Однако лично я, скорее выступая с позиций члена императорской семьи, ибо моя официальная должность несколько связывает меня в действиях, – так вот, я готова заключить с Его Высочеством индивидуальный союз. Мне принадлежит часть лабораторий, и, думаю, я сумею предоставить именно те лекарства и химические вещества, которые интересуют Эею. Меня же, в свою очередь, очень сильно привлекают талисманы, - она легонько постучала пальцем по нижней губе, изображая задумчивость. – Я не могла сама в открытую сообщить о своем желании сотрудничать господину послу – боюсь, дорогой брат сразу бы заподозрил неладное. Однако я рассчитываю на Вас, верного слугу Его Высочества. Вы ведь, разумеется, точно передадите ему мои слова и заверите в искренности моих намерений?
Несколько секунд Курогане просто молча смотрел на нее с каким-то странным выражением на дне глаз, потом наконец отделился от стены и шагнул прямо к ней, устрашающе нависая. Теперь они стояли прямо напротив дверей.
- И что же именно я должен ему сообщить? – медленно повторил он.
Саши сильно откинула голову назад, из-под полуприкрытых ресниц внимательно изучая его лицо.
Ее зачаровывала эта угрюмая непоколебимая верность, которую телохранитель открыто демонстрировал по отношению к своему подопечному. Подобная искренность казалась такой новой, такой непривычной… и такой соблазнительной.
Саши еще ребенком никогда не могла удовлетвориться существованием понравившейся вещи, если та принадлежала не ей.
Но теперь… теперь у нее есть камень, раньше неприкосновенно хранившийся в государственной сокровищнице, подарок отца, который так сложно было заполучить, уговорить, убедить, ублажить скаредного старика… все-таки он умер очень вовремя.
А с камнем Саши могла получить все, что пожелает.
Привстав на цыпочки, она со змеиной ловкостью крепко обвила его шею руками, прижалась своей пышной грудью к нему и уверенно поцеловала жесткие губы.
И в это самое мгновение легонько скрипнула одна из створок двери, медленно приоткрываясь, и веселый голос беспечно произнес:
- Куро-рин, ты здесь? Я…
И тут же осекся.
Саши обняла телохранителя сильней и мысленно торжествующе улыбнулась. Она успела поймать выражение лица господина посла – сначала потрясенное изумление, потом вспышка глубокой обиды и болезненно искривившиеся губы, и несомненные слезы, блеснувшие в единственном видимом глазу. А в следующее мгновение дверь глухо хлопнула, и в коридоре раздались стремительно отдаляющиеся шаги.
В следующую секунду Курогане с силой грубо оттолкнул от себя Саши, так и не ответив на поцелуй, и прерывисто выдохнул:
- Проклятье… Эй, подожди!
Через мгновение дверь хлопнула снова, и Саши осталась в зале одна. От резкого толчка она покачнулась, с трудом удержав равновесие, и удивленно моргнула. Поцелуй получился слишком коротким и поверхностным, и этот наивный идиот, похоже, даже не оценил в должной степени того, что ему предложили…
Недаром ей с самого начала совсем не понравился этот маленький сладкий блондинчик.
Саши глубоко вдохнула, заставив себя успокоиться, вновь зажала губами мундштук и медленно улыбнулась.
Как бы там ни было, в итоге все равно все будет так, как хочется ей. Это – только случайная осечка.
Ничего страшного. Достаточно было всего одного поцелуя – и талисман уже начал свою работу.
Никто не мог противостоять его силе, особенно в сочетании с особым дурманным дымом. Никто.

*

Он никогда не был сновидцем, но за последние годы убедился, что сны иногда бывают не просто снами.
Именно поэтому, открыв глаза этим утром, Шаоран безошибочно понял, что время пришло. А в следующее мгновение к нему на грудь прыгнул всем своим довольно изрядным весом возмущенный Керберос и мрачно курлыкнул почти басом, ненавязчиво намекая, что завтрак – это прекрасно. И от этой дурацкой мелочи на душе сразу стало чуточку легче. Так что Шаоран спихнул обиженно надувшуюся зверушку на пол, потер грудь – удивительно, что после подобных регулярных побудок его ребра не треснули снова – и покорно отправился на кухню.
В этот вечер у них неожиданно появился одинокий посетитель, большая редкость (за все время пребывания Шаорана в библиотеке гости приходили всего три раза: ученый-историк, старушка-поэтесса и компания студентов с археологического факультета), и Фуджитака оживленно беседовал с ним в главном зале. Судя по доносившемуся оттуда приглушенному смеху, они были хорошо знакомы. Шаоран медленно перебирал периодические издания в хранилище, уже не пытаясь отыскать ничего конкретного, просто наслаждаясь привычным шелестом страниц. Ему все не удавалось набрать достаточно мужества, чтобы сообщить смотрителю библиотеки о своем решении.
У Шаорана теперь даже было, что собирать: он попал сюда без каких-либо вещей и совсем без денег, однако благодаря Фуджитаке у него появилась смена одежды, пара книг, персональная кружка со смешным большеухим щенком и еще какие-то бытовые мелочи. Такое странное чувство…
Он невольно вздрогнул, когда в приоткрытую дверь хранилища молнией влетел Керберос, а за ним вошел смотритель со словами:
- Шаоран-кун, ты не хочешь выпить чаю?
Зверушка запрыгнула на стол, сделала стойку на задних лапках, сложив передние на груди, совсем как человек, и мрачно насупилась. Шаоран покосился на нее и открыл было рот, все еще колеблясь, однако сказать ничего не успел.
- Ты уходишь, - с уже привычной мягкой улыбкой произнес Фуджитака, пристально взглянув на него, и это был не вопрос.
Керберос недовольно курлыкнул.
Шаоран замер и поднял на смотрителя изумленный взгляд, потом с трудом выдавил:
- Как Вы?..
- Ну, это ведь очевидно, - спокойно пожал плечами тот, все так же улыбаясь. – Во-первых, изначально предполагалось, что однажды ты все-таки покинешь это место, раз у тебя есть некая невыполненная цель. А во-вторых, ты весь день сегодня погружен в свои мысли еще глубже, чем обычно, и у тебя взгляд человека, который снова ступил на дорогу и готов продолжить путь.
Шаоран низко опустил голову, не зная, что ответить. Его прочитали, как открытую книгу.
- Не смущайся, все в порядке! – тут же попытался ободрить его Фуджитака. – Жаль только, что ты не останешься на ужин… ведь не останешься?
Керберос снова курлыкнул, потом запрыгнул на высокую стопку журналов и демонстративно отвернулся.
Порой начинало казаться, что он прекрасно понимает человеческую речь. Во всяком случае, киконианский язык точно.
Шаоран закусил губу и качнул головой:
- Простите, но я должен идти сейчас, - поколебался и, напряженно стиснув кулаки, решительно произнес: – Мне необходимо попасть в лаборатории императорского дворца.
Он подавил желание зажмуриться в ожидании реакции и уверенно посмотрел прямо в глаза смотрителю.
Тот все так же спокойно улыбался, а потом невозмутимо кивнул. И уточнил, вопросительно приподняв одну бровь:
- Не думал же ты, что меня это удивит?
Шаоран просто не нашелся, что на это ответить, слишком изумленный и растерявшийся.
Фуджитака издал короткий смешок и пожал плечами:
- Как только ты появился здесь, полный загадок, сразу стало понятно, куда именно ты хочешь в итоге попасть. Знаешь, ты ведь не первый… - он оборвал себя, глубоко вздохнул и бездумно сжал в кулаке свой медальон, вновь выскользнувший из-под воротника. – Я тоже приехал в эту страну именно из-за императорских лабораторий. Только пытался попасть туда официально, - он снова улыбнулся, потом его взгляд стал отдаленным и задумчивым. – У меня был сын… Ты похож на него, такой же серьезный и старательный, и не вздумай опять смущаться, из тебя получился прекрасный помощник! Моя жена умерла родами, сын был единственным, что у меня осталось от нее… Но и его в итоге забрала болезнь.
Голос Фуджитаки был до странного ровным и спокойным – голос человека, давно примирившегося со своим горем.
А Шаорану оставалось только стоять, удивленно распахнув глаза, и молча внимать внезапным откровениям. Он чувствовал себя неловко, словно насильно влез в чужую тайну, и не был уверен, как реагировать.
- У нас в Тринакрии, да и вообще в западных странах, о чудесах киконийской медицины ходят настоящие легенды, про клонов в том числе, - негромко продолжил смотритель после короткого молчания, по-прежнему глядя куда-то между книжных стеллажей. – Когда я сюда только приехал, семь лет назад, клонирование еще не было запрещено международным конгрессом. Я надеялся воссоздать своего сына, ведь для того, чтобы восстановить тело, местным ученым достаточно самого ничтожного фрагмента ДНК, - он снова крепко сжал медальон и тут же выпустил, безвольно опустив руку. – Но, узнав все детали и поняв, что даже в самом лучшем случае получу всего лишь пустую оболочку, без души, мыслей и чувств, я отказался от этой идеи. В конце концов, у меня есть воспоминания, и иногда этого почти достаточно, - он снова улыбнулся, слабо и печально, потом добавил: – Собственно, именно поэтому я так много знаю про клонирование и «Море Сиам».
Шаоран растерялся окончательно. Он совсем не привык, чтобы кто-то так спокойно и внезапно раскрывал перед ним свою жизнь… Он попытался было выразить соболезнования, но Фуджитака снова опередил его, воскликнув:
- Ох, прости, я совсем тебя заболтал, да еще вывалил на твою голову кучу глупостей! У тебя ведь и своих хлопот хватает… Но скажи, как ты собираешься попасть во дворец? – с искренним интересом уточнил он.
- Я… - начал было Шаоран, запнулся, почувствовав, как вспыхнули скулы, и вновь низко опустил голову, внезапно ощутив себя бестолковым наивным ребенком, - я еще не думал об этом.
Фуджитака невозмутимо кивнул, словно не ожидал иного ответа, и вдруг заявил:
- В таком случае, думаю, я могу тебе помочь. Подожди минутку!
В следующее мгновение в архиве остались только Шаоран и Керберос. Зверушка по-прежнему демонстрировала свой тыл, видимо, выражая тем самым недовольство и неодобрение.
Прошло действительно едва ли больше минуты, Шаоран не успел привести в порядок собственные мысли, как смотритель вернулся и уверенно позвал его за собой.
Они оказались в главном зале – и там все еще находился внезапный посетитель. Рыжий парень, с виду ровесник Шаорана, с задиристой ухмылкой и огромным мечом в ножнах за спиной.
Шаоран невольно напрягся. Но в следующее мгновение у него между ног проскользнул Керберос и уверенно запрыгнул гостю на плечо, тут же попытавшись отгрызть ему ухо. В невербальном словаре зверушки это означало глубочайшую степень привязанности. Посетитель громко засмеялся, с трудом отцепил Кербероса от себя, попутно щелкнув по носу, и наконец поднял взгляд на вошедших, сверкнув темно-зелеными глазами.
Фуджитака, все так же улыбаясь, кивнул и серьезно произнес:
- Шаоран-кун, познакомься, это мой давний друг, Рю-о, младший принц. Керби-чан до сих пор признателен ему за то, что именно он когда-то нашел его на помойке.
Керберос тут же возмущенно заверещал и попытался атаковать ногу хозяина, тот не обратил внимания и невозмутимо продолжил:
- Раньше Рю-о приходил сюда очень часто, но последнее время совсем забросил занятия наукой…
Принц? Шаоран изумленно моргнул, но прежде, чем он успел уважительно поклониться особе императорской крови, означенная особа возмущенно воскликнула, обвиняюще ткнув в библиотекаря пальцем:
- Эй, я не виноват, просто я понял, что мое призвание – быть воином! И вообще, ты еще вспомни о том, как в детстве читал мне страшные сказки и я потом боялся в темноте возвращаться во дворец в одиночку и оставался ночевать в библиотеке…
- Ты только что сам это сказал, - невозмутимо ответил смотритель, не прекращая улыбаться.
Рю-о осекся и зажал себе рот ладонью:
- Ох!.. – на его щеках явственно проступили алые пятна смущения, но он быстро оправился и встряхнулся, повернувшись к Шаорану. – Ну ладно, это все неважно! Рад познакомиться, парень! Друзья Фуджитаки – мои друзья! Ты драться умеешь? Можем устроить спарринг!
Видимо, не судьба была Шаорану принять сегодня активное участие хотя бы в одном диалоге – его снова опередил смотритель.
- Только не в библиотеке! – с притворной строгостью заявил он и почти без паузы продолжил: – Рю-о, у меня к тебе серьезная просьба. Ты не мог бы проводить Шаоран-куна? Ему нужно попасть в императорские лаборатории.
Он произнес это так спокойно, между делом, словно речь шла о приятной прогулке в парк, а не об опасной вылазке на строго засекреченную территорию.
Шаоран поперхнулся и в итоге даже закашлялся. Заявить подобное принцу!..
Рю-о вдруг тоже посерьезнел и протянул:
- О. Даже так.
Почти минуту длилась мучительная напряженная тишина, которую не рискнул нарушить даже Керберос… а потом лицо принца вдруг просияло, он лихо хлопнул кулаком по раскрытой ладони и с ухмылкой заявил:
- Да с радостью! Чтоб досадить Кайлу, я еще и не такое сделаю!
Фуджитака откинул голову назад и весело рассмеялся, а Шаоран, хоть и пребывал по-прежнему в глубочайшем изумлении, наконец нашел в себе силы выйти из ступора и поклонился:
- Не могу передать, насколько я благодарен, это…
- Эй, эй! – быстро оборвал его Рю-о, выставил руки ладонями вперед. – Только не надо этих дурацких церемоний и прочего! Говори нормально, ладно?!
Шаоран выпрямился, серьезно посмотрел на него… и кивнул, широко улыбнувшись.
Случайность? Или просто сказочное везение?
Или же – ни то, ни другое?..
- Шаоран! – чистый, мягкий голос, чуть прерывистый от смущения, и огромные глаза, зеленые-зеленые, ни у кого в мире больше нет таких зеленых глаз. – Подожди, пожалуйста, я… я хотела кое-что тебе сказать…
Он глубоко вдохнул, как перед нырком, и, спрятав левую ладонь в карман, крепко обвил вокруг пальцев мягкую пепельно-русую прядь.

*

Курогане буквально летел по дворцовым коридорам, не обращая внимания на шарахавшихся в стороны людей, и яростно проклинал сквозь стиснутые зубы всех и вся.
Да чтоб он еще хоть раз в жизни послушал хоть одну женщину!..
Воин с отвращением вытер губы тыльной стороной ладони и убыстрил шаг, нахмурившись еще сильнее. Сначала на балу он потерял этого идиота среди танцующих, потом на нем, несмотря на маску, повисла куча каких-то девиц, а стоило от них избавиться – и как раз перед началом выступления какой-то слуга шепнул ему, что его ждут в Малом Зале и что это очень важно для господина посла. Он ведь согласился пойти, только чтоб избавиться от шума и толпы вокруг, блондинистый идиот все-таки являлся не настолько беспомощным и способен был какое-то время продержаться без присмотра… Кто мог предположить, что в итоге все выйдет так?!
Ярость клокотала внутри, отчаянно ища выход. Едва не сорвав дверь с петель, Курогане вихрем влетел в покои, отведенные господину послу, и резко затормозил на середине комнаты.
Электрический камин был включен, и мягкие отблески искусственного огня плясали по фрескам на стенах. Занавес на окне был одернут, и ночь за стеклом окончательно вступила в свои права.
Фай плашмя лежал на кровати, уткнушись лицом в подушку, и его плечи судорожно дрожали. Тишину нарушали редкие громкие всхлипы. Маска и берет были небрежно сброшены на пол и казались подбитыми птицами.
Курогане мрачно скрестил руки на груди, закатил глаза и, с трудом подавив желание хлопнуть себя ладонью по лбу, рявкнул:
- Ну и какого хрена ты ржешь?!
Словно испугавшись звука его голоса, блики в камине на мгновение застыли.
На пару секунд стало тихо, потом Фай шевельнулся, медленно перевернулся на спину и с трудом, прерывисто выдавил:
- Т-ты… ты бы видел… свое… свое лицо, когда она… - сдавшись, он не закончил предложение и вновь самозабвенно захохотал, схватившись руками за живот.
Курогане молча наблюдал за этой истерикой еще около минуты, потом решительно приблизился к кровати, выхватил из-под головы Фая подушку и придавил ею его лицо – не сильно, но ощутимо. Подержал так немного, несмотря на судорожные дерганья нескладного худого тела, потом отбросил подушку и сел на край постели.
- Успокоился? – сухо спросил он, нахмурившись как можно более сурово.
Фай коротко закашлялся, кивнул, еще пару раз всхлипнул, вытер рукавом выступившие от смеха слезы и уставился на него, широко улыбаясь, как законченный идиот.
Курогане какое-то время пристально рассматривал чуть раскрасневшееся лицо с прилипшими к щекам светлыми прядями, кляня себя на все лады. Неимоверно хотелось чуть наклониться вперед, коснуться губами кончика носа, влажных нежных щек, этих все еще дрожащих от подавленного смеха губ, похитить дыхание, заставить замолчать, чтоб не смел больше идиотничать, чтоб забыл про все свои дурацкие выходки, чтоб…
Курогане, в последний момент заметив, что уже успел склониться слишком близко, резко вскочил с кровати и поспешно отошел к окну. В саду как раз включили фонтан, и разноцветная подсветка окрашивала водные струи, превращая их в огромную радужную медузу… Фай даже не стал сдерживать громкий разочарованный вздох, но Курогане не составило труда его проигнорировать. Усилием воли заставив себя отвлечься, он буркнул:
- Что дальше?
- В смысле? – в отражении в стекле он видел, как Фай приподнялся на локтях и удивленно моргнул, потом опять упал на спину. – А-а… Ну, думаю, нам предстоит веселая бурная ночь!
Курогане никак не прореагировал и даже не повернулся. Этот идиот опять душераздирающе вздохнул, признавая, что провокация не удалась, и серьезно продолжил:
- Я имею ввиду, надо бы нам все-таки наконец совершить самостоятельную прогулку по дворцу и лабораториям. А то дядюшке ведь совсем не понравится, если мы предоставим ему какие-то второсортные сведения, как ты думаешь?
Курогане вновь не ответил, но наконец обернулся и прислонился плечом к стеклу, опять привычно скрестив руки на груди.
Фай задумчиво играл длинной золотистой прядью, разглядывая потолок:
- Нам ведь показали едва ли десятую часть того, что здесь создается… Это, конечно, вполне логично, но дядюшке хотелось бы узнать подробности, да и образцы не помешают… Полноценный промышленный шпионаж мы вдвоем, конечно, не потянем, но кое-что нам все-таки по силам, не так ли?
Он вопросительно мурлыкнул, поворачивая голову. Блики искусственного огня танцевали на его лице, отчего улыбка казалась почти коварной. Курогане тоже внимательно посмотрел на потолок и пожал плечами.
По правде говоря, ему все это до смерти надоело. Он привык действовать, а не выжидать.
Фай медленно сел, потянулся, широко раскинув руки в стороны и хрустнув позвонками, потом с задумчивым видом помассировал шею. Его рассеянный взгляд упал на отброшенную маску, и улыбка стала шире.
- Куро-пон, тебе понравился бал? – почти пропел этот придурок с утрированным восторгом. – И представление?!
Курогане опять закатил глаза и буркнул:
- Я его пропустил, - никаких сожалений он по этому поводу не испытывал, но на всякий случай с подозрением уточнил: – Надеюсь, за время моего отсутствия ты не успел учудить какую-нибудь очередную глупость?
В конце концов, от этого идиота можно было ожидать чего угодно.
Фай отрицательно покачал головой и снова рассмеялся, на сей раз негромко. Потом решительно поднялся с кровати:
- Что ж, полагаю, нам стоит переодеться во что-нибудь более подходящее для тайной ночной вылазки!
Курогане презрительно фыркнул. Голубой глаз его собеседника так и искрился искренним энтузиазмом.
Чертова стерва совершенно вылетела у воина из головы, как нечто, не имеющее абсолютно никакого значения.
Проходя мимо Фая в ванную, он с силой потрепал его по голове, окончательно взлохматив светлые волосы, и мстительно усмехнулся в ответ на возмущенный вопль.
Руки уже чесались от нетерпеливого желания наконец сжать рукоять меча и разрубить парочку неудачливых врагов.

*

Саши стиснула кулаки так, что длинные ногти наверняка больно впились ей в ладони, но, кажется, не заметила этого. Ее лицо стремительно побледнело от ярости, более того, ее всю буквально трясло от бешенства.
- Этот белобрысый ублюдок посмел меня обмануть! – совсем по-змеиному прошипела она, безобразно искривив губы. – Да он просто посмеялся надо мной, специально изобразив, будто!..
Не договорив, она задохнулась от злости и, подхватив со стола подставку с пробирками, с силой швырнула ее в ближайшую стену, да так, что осталась вмятина. Грохот и звон разбитого стекла прозвучали неожиданно громко.
- Эй, полегче!!! – тут же вскочил на ноги Кайл, тоже вспыхнув от возмущения. – Хватит громить мою лабораторию!
Саши одарила его ненавидящим взглядом и, стремительно развернувшись на каблуках, молниеносно вылетела из помещения, на прощанье бешено грохнув дверью.
Кайл медленно выдохнул, раздраженно поправил очки и снова уселся за стол, мрачно уставившись на маленький черно-белый экран, транслировавший изображение с тайной камеры наблюдения, установленной в покоях посла.
Нет, ну кто бы мог подумать… даже просто предположить, что на самом деле все окажется так!
Он снова вздохнул и, сняв очки, устало потер глаза. Крошечные фигурки на экране неспешно собирали вещи, обмениваясь редкими, ничего не значащими репликами.
Кайл очень не любил оставаться в дураках. Очень не любил. И каждый, кто однажды опрометчиво посмел его обмануть, впоследствии дорого за это расплачивался.
Единственным – к сожалению, довольно слабым – утешением была злорадная мысль, что сестре не повезло гораздо больше. Поторопив события с истинно женской непредусмотрительностью, понадеявшись исключительно на свою физическую привлекательность, она потерпела сокрушительное поражение.
Кайл откинулся на спинку кресла и задумчиво уставился на стройные ряды мерно жужжавших приборов вдоль стены.
Значит, на самом деле уважаемый господин посол – не более, чем вор и шпион. Один из множества наивных глупцов, надеявшихся похитить какие-либо научные секреты Киконии. Сколько их уже было на памяти Кайла?
Но, надо признать, свою роль Фай действительно играл очень убедительно. Изобразил такого наивного и беспомощного юнца… хотя, временами ведь все-таки проглядывало что-то иное, необыкновенно интриговавшее Кайла…
Он неожиданно осознал, что в заезжем принце его так цепляла не внешность, а именно скрытая сила и загадка. Впрочем, похоже, теперь эта загадка начинает понемногу проясняться… А подробности можно будет узнать, когда господин посол окажется в полном его распоряжении здесь, в лаборатории – в качестве не гостя, но подопытного.
И, надо сказать, такой господин посол теперь интересовал и интриговал Кайла гораздо больше.
Правда, некоторую досаду вызывали также мысли о чертовом телохранителе – если, конечно, он действительно являлся именно телохранителем. Суть их отношений с принцем была теперь более чем очевидна, и нет, Кайл чувствовал вовсе не ревность – вот еще, что за глупости! – но его раздражало то, как упорно он до этого пытался найти ответ, сколько вариантов перебрал… а еще то, что его опередили.
Со стороны короля Эеи весьма опрометчивым решением было отправить на столь опасную миссию собственного племянника.
Кайл не удержался и позволил себе ухмылку. Выходит, они так стремятся во что бы то ни стало попасть в его тайные лаборатории? Значит, стоит подготовить достойный прием.
Уязвленная гордость все еще напоминала о себе – слишком внезапны оказались новости и резкая перемена в беспомощной жертве – но успокаивала мысль, что он все равно опережает своих противников на несколько шагов и в итоге расплата будет сладка.
Потому что больше даже, чем обладать красивыми вещами, Кайл любил их ломать.

@темы: Курогане, Шаоран, Фай, фанфики, Курофай

---

[Ledi-Alucard]

ау~у! в фендоме остались живые фикрайтеры?)
предлагаю еще раз поиграть. Правила те же.
Обмен вами написанного/переведенного фанфика на арт
пейринг только курофайный.
с вопросами можно стучаться в умыль. Кто хочет играть – тоже в умыть)

---

Реклама

[Clamp-census]

Начинается новая перепись Клампа. Давайте узнаем, что изменилось за прошедший год.

@темы: реклама в сообществе

---

[Ledi-Alucard]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

=3

[Granger]

Art-group VII и Грейндж Эир представляет XD

Персонажи: Shaoran, Sakura
Фендом: Tsubasa: Reservoir Chronicle
Фотограф:  dio-dio
Косплееры:  Linalia,  Granger

+++

Надеемся, что понравится =3

+ Бонус с драслом! *дракон+осел, из Шрека, кто не знает х)*

@темы: Сакура, Шаоран, косплей

---

Косплей

[Фейд Эйрен]

Можно залить свое недавнее творение?)

@темы: Сакура

---

Небольшая фантазия на тему "Визит Шаорана и Ко в магазинчик Ватануки"

[mila007]

Название: Визит Шаорана и Ко в магазинчик Ватануки
Автор:  mila007
Фэндом: CLAMP ^_^
Персонажи: Шаоран, Курогане, Фай, Ватануки, Доумеки, Мару и Моро, Моконы
Рейтинг: G
Дисклеймер: все любимым CLAMPочкам
Размер: драббл
Жанр: юмор, пьеса, кроссовер
От автора: когда трава была зеленой, небо синим, и была это весна 2010 года, тогда недавно вышли последние главы Тсубасы и замурчательная глава хххHolic'a... короче, той самой зеленой клеповской травки выкурив, я наваяла то, что под катом.


Разговор в один из дней беспробудных пьянок
Курогане: Ватануки-кун, а что это у тебя за меч такой интересный в кладовке валяется?
Ватануки: Какой из них, Курогане-сан?
Фай: (^_^) Курорин имеет в виду тот двухметровый дрын в красных лентах!
Ватануки: Ах, тот! Это Шинкен "Камуи" Драконов Земли.
Минна-сан: о_О
Шаоран: Откуда?!..
Ватануки: *загадочно улыбаясь* Это плата.
Мару и Моро: Это плата! Это плата!!
Доумеки: *спокойно попивает саке, не обращая внимание на пляшущих вокруг него Мару и Моро*
Ватануки: *вытряхнув пепел из трубки* Как-то раз пришел ко мне "Камуи" и попросил, чтоб наши любимые CLAMP и фанаты рисовали побольше манги и додзинси с пейрингом Камуи/Фуума - дескать, ему уже скучновато становится, а там хоть новые идеи для издевательства над Камуи найти можно... Ну, и так, для общего образования - японские (да и не только!) девушки - они вон какие затейницы! Вот я и выполнил его Желание, получив взамен Шинкен.
Шаоран: Погоди, погоди... То ли саке было многовато, то ли... мне кажется, или у тебя их два?
Ватануки: Да. Второй Шинкен принадлежит Камуи, Дракону Небес.
Минна-сан: Ооооткудааааа?!
Мару и Моро: Это плата! Это плата!!
Доумеки: *продолжает спокойно пить саке, протягивая бутылку упавшему рядом с ним на татами Курогане*
Ватануки: *набивая трубку* Где-то через пару дней, после визита "Камуи", ко мне пришел Камуи Широ и в слезах попросил убрать всю эту яойную гадость из Интернета, а то ему перед Субару-куном стыдно и неудобно, да и вообще Фуума его уже достал до печенок...
Черная Мокона: Кстати, а вы знали, что печень дракона очень вкусная и полезная штука?
Мару: Очень вкусно!
Моро: Очень полезно!
Фай: *выхватывая бутылку из рук Курогане и отскакивая подальше от последовавшего за этим пинка* И ты выполнил его Желание?
Ватануки: *набивая трубку* Ну... В принципе, да. Камуи-кун попросил меня, чтобы художницы студии CLAMP перестали рисовать их с Фуумой в двусмысленных позах... Вот они и прекратили после этого выпуск манги "Х/1999"... а в "Tsubasa: RC" это не те Фуума Моно и Камуи Широ, поэтому к ним отнести просьбу Камуи-куна я не смог.
Шаоран: А как же творчество... гхм... поклонниц и поклонников?
Ватануки: *хитро-зловеще улыбаясь* А о нем Камуи-кун мне ничего не говорил.
Шаоран: *поеживаясь* Вот смотрю на тебя и понимаю, что действительно наш предок - Клоу Рид...
Курогане: Но это же... нечестно!
Ватануки: *пожимая плечами* Ну, как тебе сказать... В конце-концов, "Камуи" обратился ко мне раньше, чем Камуи-кун...
Доумеки: "...идентичные Желания стоят в очереди. Но главенство остается за тем, которое было высказано первым" - так, по крайней мере, сказала мне когда-то Юко-сан.
Курогане: Тсс... Эта ведьма!..
Ватануки: *по привычке злобно зыркнув в сторону Доумеки* И откуда ты всегда все знаешь?..
*молчание*
Фай: *как всегда, беззаботно рассмеявшись* Ну, с другой стороны, у Ватануки-куна теперь есть два Шинкена и если Куропон очень хорошо попросит, то ему дадут с ними поиграться, не так ли, Ватануки-кун?
Курогане: *вырезано цензурой*
Шаоран: *задумчиво чеша затылок и поглядывая в сад* Знаешь, после этой истории я уже даже боюсь спрашивать, откуда в твоем дворе эта древняя темно-розовая сакура...
Ватануки: *заметно воодушевившись* О, тут все еще веселее!.. Ты б видел, как мучительно Сейширо Сакуразука ждал моего решения, какую из двух самых дорогих для него вещей стоит забрать в качестве уплаты - его сакуру или его Субару-куна...
Шаоран: *передергивая плечами* Не делай такого выражения лица!.. А то я тут же вспоминаю, что Фей Вонг - тоже наш, с позволения сказать, родственник...

@темы: кроссовер, Курогане, Шаоран, Фай, Мокона, фанфики

---

[HankAnderson]

Название: Асассин
Бета: нема. Принимаю удар на себя)
Автор: Tsuiraku Yuki
Фэндом: Tsubasa RC
Пейринг/Персонажи: Курогане, Фай
Жанр: gen, POV
Рэйтинг: G
Дисклэймер: мир и персонажи принадлежат не мне

POV 1

Когда я получил его фотографию, мои брови скептически поползли вверх. Внешность человека, которому было уготовлено стать одной из моих жертв абсолютно не сочеталась с профессией, и причиной, послужившей поступившему мне заказу. Нет, отказываться от работы я не собирался, как не отказывался до этого, не взирая на пол и возраст каждой из жертв, однако лицо улыбающегося со снимка человека меня явно чем-то зацепило. В тот вечер, изучая добытый из конверта пакет документов, я закурил дешевую сигарету, выпуская дым серым облаком растворяться над головой, а пепел стряхивал прямо на ковер снимаемой мною комнаты какого-то убогого отеля. Впрочем, я никогда не заботился об удобствах и не интересовался роскошью, позволяя себе расслабиться лишь после выполнения заказа, но сейчас мне почему-то захотелось сменить сигарету дорогим портвейном, откинуться на спинку кресла, и завернуться в плед у камина; настолько уютной казалась улыбка моей жертвы. Как и смеющиеся голубые глаза. Вероятно парень, изображенный на фотографии и не подозревал, что его снимают, хотя скорее всего снимок делал не профессионал. Белокурые волосы, растрепаны и слегка смазаны ложились на лоб неровными прядями. Бледная кожа, нетронута загаром, а те самые смеющиеся глаза обрамляли по девченочьи длинные ресницы. Синий галстук, неряшливого вида рубаха, да бежевый мятый плащ – словно оживший образ следователя из старых сериалов. Вот и все, что отличило бы его от той серой массы людей, что встречаешь каждый день на мрачных улицах города.
Я знал только одно - его я никогда раньше не видел, и все же...
Супружеская измена, больная ревность престарелых олигархов к молодым женам, политика или религия, разборки с мафией и многое подобного рода являлось для меня обыденной работой, ничего больше, кроме средства зарабатывать на жизнь отнимая чужие. Я никогда не жаловался, не пререкался с нанимателями, не задавал вопросов, выполняя свое дело более чем безукоризненно. Мог добраться до жертвы, где бы она ни скрывалась, и моя рука никогда не дрожала, нанося точный удар, сколько бы слез ни пролили приговоренные чужой волей люди, сколько бы ни молили о пощаде и сколько бы ни сыпали проклятиями. Жизнь научила меня быть разящей сталью, оружием без хозяина, идеальным орудием убийства – моя жизнь, которая погасла, стоило мне впервые взять в руки отцовскую катану, омытую его же кровью.
С тех пор я перестал существовать: ни документов, ни записей в базе данных, ни отпечатков пальцев. Я позаботился о собственном исчезновение еще до того, когда меня впервые нанял богатый ублюдок, дабы убить отказавшегося брать участие в его грязных делишках сына. Думаю это убийство оказалось единственным, что затронуло таявшую во мне толику жалости. Мальчишка, подросток, тогда чуть младше меня, загнанный, с животным страхом в янтарном взгляде, но непоколебимый, не отводящий этот взгляд от своего убийцы до самого последнего вздоха. Не моливший, не плачущий и не стенавший, а принимавший свою участь как нечто неизбежное. Умирал он не долго. Я постарался обеспечить ему быструю смерть, однако маленький щенок, усмехнувшись дрожащими губами, попросил продлить мучения, дабы он мог, умирая, смотреть мне в лицо, пока за последним ударом сердца не придет пустота…Я кивнул тогда, ударив в точку, оттянувшую смерть всего на тридцать секунд, читай почти солгал. Но с тех пор, по прошествии стольких лет, я все еще вспоминаю ту слабую усмешку, навсегда застывшую на побелевших губах – мое вечное наказание.
Сейчас же, я - наемник, асассин, преследуемый федералами в нескольких странах, известный под прозвищем «черная сталь» - та самая, разящая, - данного за используемую мною в убийствах роковую отцовскую катану. Хотя почему черная? Никто кроме янтарноглазого мальчишки не видел моего лица, а многие даже сомневались в моем существовании. Так, призрак, появляющийся из тени. И в тени же исчезающий…

Докурив четвертую сигарету, я решительно поднялся со старого подранного дивана, накинул куртку и дождавшись пока снимок догорит в пепельнице, громко хлопнул дверью.
Оружие брать с собой я не стал. Не сегодня. Сегодня я просто проверял.
Найти парня не составило труда, поскольку вместе с фотографией поступило и достаточно информации о его особе вплоть до номера мобильного, будто мне понадобиться ему названивать. Поэтому спустившись в метро и проехавшись до нужной станции, я дождался конца рабочего дня в соседнем кафе неподалеку от центрального полицейского участка, заприметив, как и ожидалось, припаркованную у входа машину, чей номер располагался в первых строчках письма с информацией. Хотя для копа, парень явно промахнулся с маркой.
Двигало ли мною в тот момент не свойственное мне любопытство, я не знал. Во всяком случае, жить оставалось жертве до субботнего вечера; два с небольшим дня – клиент торопился, и работу предстояло исполнить как можно скорее. Отказать же себе в возникшем внезапно капризе понаблюдать я не смог.
Объект покинул здание спустя три часа ожиданий, но к машине не пошел. Свернул в сторону парка. Не слишком осмотрительно, учитывая, что убрать его с дороги поручили самому жестокому, хладнокровному киллеру, у которого никогда не случалось осечек.
Молча расплатившись, я двинулся следом, стараясь не выпускать из виду худую фигуру, шагающую по полупустому скверу. Через час слежки, моя добыча, удобно просидев весь этот час на лавке у фонтана, двинулась обратно, беззаботно расстегнув ворот неуклюжей рубахи. К тому времени на улицах уже зажглись фонари, и только в глухих проулках обитала темнота, изредка разбавляемая светом из окон.
В одном из таких проулков я остановился, быстро обогнав беззаботного копа. Этот проулок располагался неподалеку от припаркованной машины, узкий и отдающий сыростью, так чтобы подойти к машине, парень непременно должен был пройти в опасной от меня близости.
С расчетами я угадал: проходя совсем рядом тот притормозил. Похоже он обладал завидным чутьем, если уловил мой тяжелый взгляд. Я стоял среди смятых газет и пустых банок из под колы в вечерней темноте так, чтобы различить мой силуэт пришлось бы здорово напрячь зрение. Однако парень остановился, долго с любопытством всматриваясь туда, где тихо и неподвижно стоял я. Он был в точности как на фото: тощий, бледный, нелепо одетый и молодой, правда то ли чрезвычайно наблюдательный, либо просто чудаковатый.
Обычно я без проблем вижу людей насквозь, могу предугадать каждый их следующий шаг, но поведение моей жертвы слегка настораживало. Он смотрел мне в глаза. Я то явственно ощущал. Хотя он и не мог видеть меня в темноте проулка. С интересом изучающе, словно знал меня раньше, а потом улыбнувшись и буркнув что-то себе под нос, спокойно направился к машине, скрывшись за хлопнувшей дверцой.
Простояв еще минут пять, я направился обратно. Теперь я знал достаточно, чтобы приступить к исполнению работы - убить. Убить с удовольствием.

@темы: Курогане, Фай, фанфики

---

[HankAnderson]

Название: Вервольфова седмица.
Бета: Аш Малкавиан а.к.а. Маммон(Глава 1), Elain Eir(Глава 2)
Автор: Tsuiraku Yuki
Фэндом: Tsubasa RC
Пейринг/Персонажи: Курогане, Фай, Шаоран, Мокона...
Жанр: gen
Рэйтинг: G
Дисклэймер: мир и персонажи принадлежат не мне
От автора: выставляю 3ю главу на свой страх и риск, поскольку бета моя куда-то подевалась, поэтому сильно за ошибки не ругайте)

Глава 1

www.diary.ru/~tsubasa-rc/p96639068.htm

Глава 2

www.diary.ru/~tsubasa-rc/p108241865.htm

Глава 3

- Маг!! - Курогане не успел.
Вернее, успел подхватить бесчувственное тело у самой земли, ухватившись за многострадальный ворот, прежде чем пошатнувшийся, а затем начавший оседать мужчина не уткнулся лицом в сырую траву.
Маг молчал.
- Чертов придурок, эй!!! - рывком перевернув того на спину, воин вцепился в тонкое запястье, пытаясь нащупать пульс.
Пульс был, но едва ощутимый, словно жизнь мучительно медленно покидала безвольное тело, прозрачным дымком струясь к черному небу.
Чертыхаясь на чем свет стоит, Курогане с силой потянул мокрую от липкого пота рубаху, разрывая податливую ткань на лоскуты. Дрожащие ладони скользнули по пока еще теплой коже. Воин припал ухом к бледной груди, отчаянно вслушиваясь в тихий стук сердца.
Один удар, два удара... четыре. Тишина...
- МАГ!!!

Скрестив руки на груди, Курогане косился на суетившегося возле стола товарища, помогавшего старикашке хлопотать с угощениями. Собственно, не столько помогал, сколько расставлял; еда на тарелях появлялась сама собой, Фай лишь передвигал ее, дабы вместилась на куске дерева, отдаленно напоминавшего прикрытый рваной скатертью стол.
Жареные карасики, соленья, тушеная картошечка, присыпанная свежей петрушкой, душистый хлеб и много фруктов. Спелая ягода аппетитно алела среди лиловых гроздьев винограда, по соседству в глиняной чаше щедро громоздились горсти орехов. Из кувшина веяло сладким вином; маг успел разлить каждому в медный кубок, и смело потягивал свою порцию блаженно щурясь.
Удивляться фокусам с возникавшей из ниоткуда снедью мечник не стал из принципа. И из-за привычки. Все же не первый день проводил в компании белокурого недоразумения, носившего титул «маг» отнюдь не за дешевую демонстрацию уличных трюков, а за определенные и вполне оправданные заслуги. Да и пацан, с недавних пор бравший у чародея уроки, лихо догонял наставника; года скитаний по мирам с избытком хватило извести всю способность Курогане чему-либо удивляться вообще. К прочему, в данный момент воина щекотали более занимательные мысли - касательно нового мира в целом, - чем урчащий желудок, поэтому отвлекаться на что-то еще он был попросту не в состоянии.
В животе неприятно ныло - да. Однако, упрямо поджимая губы, прикасаться к яствам мужчина отказывался. Зато вышеупомянутое недоразумение дармовым харчем не брезговало, поминутно пытаясь запихнуть кусочек-другой в рот несговорчивому спутнику. Тщетно.
Спутник старался не сводить глаз со старика, удобно примостившегося на табурете напротив поглощавшего запасы гостинцев Фая, а терзавшие его вопросы так и норовили слететь с языка прежде времени.
Не сейчас, слишком рано, повторял себе Курогане, огрызаясь на назойливые уговоры.

Ночь смыкалась над лесом темным полотном, оставляя крохотный, прятавшийся за макушками елей, пятачок луны.
Не сказать, что японец видел столь же хорошо ночью, как и днем, но пользуясь внутренним зрением, сумел заметить подвох, о котором пока молчал.
Старик с гномьей образиной вел их не долго. Самурай едва собрался делать пометки на ближайшем дереве, как перед ним и магом уже вырастал небольшой ветхий домик с единственным окошком. Бледный манящий свет одинокой свечи ласково поприветствовал путников скромным уютом.
Однако стоило проскользнуть внутрь - вспыхнул несколькими десятками подобных свечей, бойко отгоняющих мрак.
Старик вежливо поклонился, прежде чем войти, и, соблюдая законы гостеприимства, указал протянутой рукой ладонью вверх на крохотные ступени, ведущие с порога к дверному проёму. Куда, впрочем, заходить Курогане не торопился, собираясь не позволить сделать тоже самое и рванувшему было вперед чародею. Увы: стальной хватке достался заблаговременно отстегнутый плащ, а его обладатель уже весело щебеча со стариком, исчезал в чужом доме, оставив воина искриться негодованием. Низкое шипение в удаляющиеся спины засвидетельствовало закипающую в котле терпения ярость.
Зажатая в кулаке деталь гардероба волшебника участливо шелестела при полном безветрии.
То, что сказал ему маг тогда... Как же это...
Слова накрепко засели в черноволосой голове.
"Я позволю тебе жить": вот что шепнули мечнику на ухо, прежде чем следовать за старым гномом.
Но это могло означать и "Я позволю тебе защищать" или же "Мы будем защищены" - одно из трех, поскольку произнес маг проклятую фразу на языке ниндзя и на собственном - языке Целес.
Последним воин владел паршивенько, так же, как и Фай японским, что весьма усложняло ситуацию...
Потоптавшись снаружи, мечник все же соизволил последовать примеру товарища, и теперь сидя за столом с видом свергнутого с престола правителя усердно приказывал желудку прекратить бунт. Желудок подчинялся, выражая недовольство недвусмысленными звуками. Компенсации ради, плащ волшебника, с легким шлепком, был уложен на скамью, под пятую точку воина, нарочито на него взгромоздившегося и мстительно на нем поерзавшего.
- Отведай, витязь, - тряхнул бороденкой гном, выуживая очередную тарель. На тарели дымился запеченый в яблоках кролик.
«Провокатор».
- Да нет, - буркнул витязь, стойко отворачиваясь, - я не голоден...
- Ладно тебе, Куро-няу, - ворковал маг уже нарезая ароматное мясо щедрыми кусками и накладывая мечнику порцию побольше, - не отравишься...
- Я бы засомневался, - широкие ладони грубо саданули о хрупкую поверхность предполагаемого стола. Часть блюд с завидным звоном сползла к самому краю, предостерегающе накоренившись. Судя по сузившимся глазам, Курогане разозлился не на шутку. И имел полнейшее право разнести чертову избу в щепки, предварительно изрубив в капусту всех тут находящихся, в том числе и свое веселившееся несчастье.
- Вы, - японец непочтительно ткнул укушенным пальцем в старика, - обещали дать ответы и помочь вернуть мальчишку, а вместо обещанного заговариваете зубы.
- Нет-нет, молодец, - нахмурился дедок, убирая посуду от опасной близости к полу, - я вам как раз-таки помогаю, ибо дельце предстоит пыльное. А с пустым брюхом выступать в темный лес, в Охотничью Добу, равносильно прыжку в мутную реку без глотка воздуха.
Курогане замолчал, подавившись словами; дедок нравился ему все меньше и меньше. Нет! Он ему определенно не нравился, и не потому что солгал. О, да! Именно солгал. Искусно так. В его елейных глазках ложь читалась ясно. А уж ее, родимую, воин различил бы в каждом, кто говорил бы неправду; чай не вчера завел дружбу с отъявленным лжецом и лицемером. Вернее... возможно УЖЕ не лжецом... однако...
- Будь по-твоему, маг, - обозлено рявкнул мечник, - но прежде пусть вот он, - повторный тычек в обозначенную персону, - объяснит ВСЕ. Иначе я пойду искать и булку, и пацана сам.
-А еще, - мужчина медленно наклонился в упор глядя на старика, - пусть объяснит откуда это, - тычек в ломящийся от снеди стол.
- Что тебя смущает, витязь? - насупился старик, пощипывая край сюртука.
- Помниться, кто-то упоминал, что лес пуст, стало быть, ни дичи, ни… - многозначительный взгляд на уминаемого Фаем кролика, - здесь быть не должно. К прочему, лес - хвойный, ни о каких фруктах, тем более столь экзотических, не может быть и речи, а орехи здесь явно не сосновых шишек... Да и полей с корнеплодами я здесь чего-то не заметил.
- Твоя наблюдательность делает тебе честь, воин, - глубокомысленно изрек гном оскалбившись, - смотри не переусердствуй. Я так же упоминал, что я - бог, и некие, гм, чудеса мне подвластны.
- Не знал, что боги нуждаются в пище, - сострил Курогане.
- Смотря какие, - в тон ответил старик, - яства, что ты видишь перед собой - настоящие, и твой товарищ это подтвердил. А что касается меня - даже боги иногда любят отринуть нетленную оболочку, дабы вкусить хоть каких-то радостей.
- Он не только божество, Куро-мю, - вмешался Фай, придвигаясь ближе, - он страж этого, хм...
- Мира? - перебил старик, - а вот теперь не лукавь, маг. Ты и сам понял, что это за место, верно?
- Я предположил, а не утверждал, - улыбнулся тот, подсаживаясь к шиноби вплотную и незаметно забираясь под складки одежды за спиной, - к тому же, противостоять богу мне не под силу, а спорить без надобности прерогатива Куро, а не моя.
Смутно уловив намек, Курогане вздрогнул от неожиданных манипуляций, напрягаясь каждым мускулом - вторжение прикосновений на территорию его тела очень мешало сосредоточиться.
Маг сидел достаточно тесно прижимаясь к рельефному плечу, не опасаясь, что старик заметит, и нес какую-то чушь, отвлекая внимание. Получалось нелепо, хотя гном, кажется, ничего не заметил, оживленно продолжая беседу. Курогане же замер, боясь пошевелиться, и пытался понять, что именно хочет донести до него сей блондинистый извращенец; пальцы скользили по позвоночнику, нырнули ниже оттягивая пояс штанов, едва ли не касаясь копчика, затем вновь пробежались вверх, плавно лаская кожу... Воину в какой-то момент захотелось вывернуть и переломать эти наглые пальцы, но потом он сподобился уразуметь, что делает Фай, рискуя быть покалеченным - рисует. Рисует невидимые руны.
Он уже видел, как тот вырисовывал нечто схожее от нечего делать на песке или обрывке бумаги во время привалов, поэтому различить именно защитные руны не составило труда. Иногда, в мирах, где нет ничего кроме войн и катастроф, когда нет времени на сон и отдых, а жизни ежеминутно грозит опасность, Фай создавал барьеры, используя диковинные символы, поддерживаемые заклинаниями. Часто рисунки возникали прямо в воздухе, сияя и сверкая серебром, порой маг ограничивался рисунками, начерченными на земле куском острого камня или палкой, или - одним прикосновением отдавал защиту и воину и мальчишке, что случалось реже всего. Только и исключительно, когда обстановка, накаленная до предела, мешала концентрировать волшебство в выбранной точке. К счастью подобное происходило всего четырежды, и если бы не созданная защита, ни Курогане, ни Шаоран никогда бы не дожили до следующего прыжка.
Сейчас же, под воздействием чутких горячих пальцев, исследующих смуглую кожу, воин ощущал что угодно, только не отвращение, которое ожидал почувствовать прежде всего. Ведь в его правильном, полном железных принципов мировоззрении понятия отношений между мужчинами не переступало тех стереотипов дружбы, построенных моралью и устоями его собственной родины. Устаревшими устоями, тень коих намертво обосновалась в душе мечника. Тем не менее, остальное, выходящее за воздвигнутые им рамки «правильности» подлежало презрению, отторжению и закрывалось решеткой непробиваемых прутьев под неблагозвучным именованием «грязь».
Сложно отметить, насколько изменило это его мировоззрение знакомство с Фаем, и почему на объятия и руки светловолосого мага Курогане реагировал без должного сопротивления, за исключением словесной перебранки. Возможно, ответа японец не знал и сам, как не знал, почему вместо беспощадной реакции на выкидоны другого мужчины смиренно замирал, изредка проявляя вялые попытки вырваться.
Со временем изменились и прикосновения…
Не сказать, что маг избегал касаться шиноби без надобности, просто делал это гораздо реже, с неохотой и скорее рефлекторно. После начала нового путешествия прежние замашки вроде обязательных ежедневных объятий, хлопков по макушке, надругательствами над курогановской прической отбыли за стену блеклого отчуждения и пресекались на корню самим магом. Бывало, прошлое порой лениво выползало из вечного сна, выливаясь в случайных, порывистых, неуклюжих прикосновениях, таких как машиниальное поглаживание предплечья, теплой ладони на сгибе локтя, и завершались виноватой улыбкой. Мужчина давно смирился с отрешенным поведением друга, списывая все на что угодно, лишь бы не разрывать истончившиеся нити той связи, что с таким трудом удалось восстановить после Кислотного Токио и Инфинити. Ему никогда бы не пришло на ум, что эти прикосновения несут более интимный характер.
Вопреки скулившим отголоскам разума на задворках сознания и прикушенной губы, Курогане чувствовал приятный холодок и ощущение защищенности, тепло и нежность, совсем как тогда, в лесу, под тихий шепот и кольцо хрупких рук вокруг своей шеи.
- Ну, так как, витязь, отведаешь? – хриплый старческий голос вывел мечника из пут воспоминаний…
Фразу, он, естественно, прослушал.
- Ешь! – шепнул маг, толкая локтем под ребра, - ешь – так надо.
Видимо, наговорившись вдоволь с волшебником, странный старец утратил былой интерес, решив переключиться на более угрюмого и хмурого собеседника. Манипуляций мага, он, к счастью, не просек, поэтому странник, сдвинув брови и проклиная ухмылявшегося товарища, принялся за еду, с трудом проглатывая практически нежеваные куски.
Вкуса угощений, ниндзя не чувствовал, стараясь поскорее покончить с трапезой.
- Я сыт, - процедил он, одолев заботливо пополняемую Фаем тарелку, - теперь жду обещанных ответов… сударь..
- А я тебе, молодец, ничего такого не обещал, - расплылся улыбкой бог, - однако, раз вы любезно приняли приглашение одинокого старца, я с удовольствием отвечу, и более того – помогу обмануть Лес.
С последними словами, старик хлопнул в ладоши. Яства исчезли.
- Что ж, витязь, пора и слово молвить, - гном положил на стол сухие руки, и, выдержав паузу, заговорил уже совсем по другому, располагая на долгую беседу, - Но боюсь, то, что я скажу, вам обоим не понравиться. Особенно не понравиться это тебе, пес, как человеку, не сведущему в магии, и – магию презирающему.
- Да как ты… - самолюбие, и без того уязвленное толкало к опрометчивым действиям. Курогане рванулся вперед, с целью приставить клинок к горлу старика и без лишних замешательств полоснуть лезвием, чтобы так и повалился на пол с брызжущим фонтаном крови из сечной раны. К счастью маг, будучи на чеку, намертво вцепился товарищу в предплечье, силой усадив обратно.
Старик даже не моргнул.
- Ничего личного, воин. Попридержи свой пыл до поры, - он более не улыбался, хотя глаза, по кошачьи сощуренные, смеялись. Зло смеялись, с примесью ехидства, надменно. – Вникать в детали предоставь магу, а сам просто слушай.
Подавив бурлящее смолой недовольство, мужчина предостерегающе зарычал, тиская вспотевшими ладонями рукоять Гинрю. Успокоился, во всяком случае, внешне.
- Видите ли, - повел старик, - это, как справедливо заметил, маг, не совсем мир. Это источник, вместилище, вакуум или же сосуд. Сосуд для магии, для ВСЕЙ магии ВСЕХ измерений, это ее Первоисточник. – Он усмехнулся, посмотрев на Фая сквозь полуприкрытые веки, потрескавшиеся губы приоткрылись, демонстрируя два ряда памятных Курогане зубов, - А теперь представьте себе мощь, ни с чем несравнимую. Которую нельзя подчинить или покорить, все равно, что желание, которое нельзя обуздать. Однако, держать такую мощь взаперти можно лишь до поры до времени, ведь чем дольше сдерживать реку плотиной, тем сильнее и яростнее будет ее поток дай барьер трещину, - старик замолчал, вытаскивая из-за пазухи плод персика. Сдавил в кулаке.
Сладкий сок брызнул, испачкав деревянную поверхность стола мякотью и полупрозрачными каплями. Старец ухмыльнулся, раскрыв ладонь, где по идее, должна была остаться лежать косточка, однако ладонь оказалась пуста, и сжав кулак вновь, тот молча убрал руку, спрятав в складках одежды.
- Такое бывает, если магию пытаться заточить – тот же поток, брызжущий и сметающий все на своем пути. Но и без контроля такую мощь оставлять нельзя. Возникает вопрос – что же делать? И я вам отвечу – ничего, магия сама найдет выход, если не вмешиваться, и даже не пытаться понять. Потому как магия была всегда и везде с момента зарождения жизни, с момента рождения миров и первых звезд. Первых заклинателей и первых чудес. Магия неуправляема, и нельзя обучиться владеть ею не родившись ее частью – магом.
Курогане видел, как все больше хмурилось доселе непроницаемое для внешних раздражителей бледное лицо его спутника. Поморщился, когда замершие на хребте ногти царапнули, глубоко впиваясь в плоть, но следуя совету бога молчал, предоставляя товарищу самому разбираться с причиной его необъяснимого поведения пред ликом сомнительного божества.
По сути, повесть, лившаяся из уст старого недомерка для шиноби носила цену в грош, зато Фай, кажись, полностью увлекся процессом, позабыв убрать претендующую на роль обрубка конечность из неприкосновенных одежд воина, послушно внимавшего осквернявшей его слух тарабарщине.
- Представьте, - вел старик, деловито поглаживая бороду, - что это живое существо, живая сущность, способная распоряжаться собственной мощью, и сама решающая к кому быть благосклонной, а кого оставить без дара. И однажды, эта мощь решает собраться в одном комке, чтобы никто не смел покушаться на ее же свободу.
- Простите, - возглас вырвался сам, прежде чем Курогане захлопнул рот ладошкой. Отступать было поздновато, и видя, что бог одобрительно кивнул, толкнул короткую речь - мое представление несколько отличается от вашего. Насчет источника, и магии… А занимательный, попахивающий излишним пафосом рассказ, звучит неправдоподобно.
- Позвольте спросить чем? – не остался в долгу старик, - маги, чародеи, все, кто пользуется столь щедро преподнесенными им при рождении дарами, понятия не имеют, что на самом деле представляет собой эта сила. Мой Лес и есть та самая точка, место, откуда магия вытекает медленно, но безостановочно, распостраняясь по единой вселенной. Не измерениями, нет. Именно вселенной, воздвигнутой немыслимым взрывом, немыслимым создателем, тем, кого люди зовут Творцом, и чье существование отвергают вопреки вере в него.
- Парадокс? – японец мстительно сощурился, - вы описываете понятие, выходящие вон за рамки понимания, в частности моего.
- Парадокс не в том, что вы не в состоянии понять и оценить, - парировал бог, - а в том, что расходятся здесь не только понятия магии и ваша проницательность.
Колкость, пропитанная нескрываемым ядом сарказма, осталась без внимания. Бог бил ласково, забавляясь со строптивой игрушкой.
- Время Перемен, Вервольфова Седмица, Охотничья Доба – именования одного явления. Чем же не парадокс?Магия обитает везде, она вездесуща. Почему же не допустить, что однажды и у нее возникнут капризы?
Возражений не последовало. Хотя возразить ужасно хотелось. Но, не будучи сведущим в делах оных, Курогане предпочел злобно сверкнуть глазами, слушая довольное хихиканье старикашки.
- Видите ли, капризы эти весьма ограничены и непредсказуемы. И возникают реже рождения новых миров. Например, когда чье-то эгоистичное желание становится двигателем событий, с глобальностью которых посостязалось бы пришевствие Асмодея за Райские Врата или симпатия прекрасного эльфа к самке кальмара. Или же, когда кто-то вмешивается в ход времени, пытаясь исправить ошибки прошлого…
Фай вздрогнул. Рука, прилипшая к спине Курогане опала плетью. Пальцы конвульсивно скрючились. Красивое лицо вдруг осунулось, приобретая землистые оттенки. Слепой взгляд в никуда казался уставшим и безучасным.
Старик не намекал. Он просто говорил, однако шиноби уже знал, к чему тот клонит, и смутное осознание неумолимо тянуло к началу пережитых страхов, оживляя образы завершающей битвы у порога бытия, рядом с сердцем бездны под звучным именем «ничто».
- Лес, Источник, чувствителен к подобного рода отклонениям, но он не подчиняется времени. Поэтому сложно предугадать, какова реакция воплощения магии на грех против правил мироздания. Ведь магия еще и жизнь. А играть с жизнью чревато последствиями, сравнительно с коими, гибель измерений – всего лишь ничтожное наказание провинившегося ребенка за разбитую вазу. Лес способен принимать синхронию всех миров, погибших, рождающихся, зрелых. Для него нет ограничений, и именно поэтому Источник выглядит так… как выглядит – дитям Природы. Самое сложное всегда принимает облик простого. А я - хранитель этого безкрайнего Леса, ключник, следящий за потоком силы. Порой приостанавливающий поток, порой ускоряющий. А что же касается вашей беды… Здесь я должен упомянуть понятие, столь же абсурдное, как и причина вашего тут появления. Оно тебе не понравится воин – «ирония судьбы». Да-да. И не нужно так на меня смотреть. Иначе глаза еще больше покраснеют.
- Чего!? – Курогане поперхнулся, растеряв на мгновенье весь боевой пыл.
- У Леса не только капризы, он и сам капризен, и то, что вы – непосредственные виновники греха, исправившие ошибки, и, в некотором роде даже реабилитировашие нанесенный посторонним вмешательством ущерб, никак не влияет на происходящее сейчас. Вервольфова седмица – не пустая фраза. В ней есть смысл. Видите ли, - старик оперся о локти, подперев подбородок кулачками, - как я уже сказал: Лес синхронизирует со временем в любых мирах, поэтому для вас это действительно седмица, неделя, семь дней. Но только для вас. Для меня же, и первого волка, забредшего в Источник в первые дни она тянется довольно давно, и продолжит тянуться пока не заживут «раны» нанесенного вашими стараниями вмешательством в уже нарушенный поток бытия. Как хранитель, я могу помочь лишь немногим, поскольку Охотничья Доба делает меня уязвимым, лишая отведенных мне полномочий.
- Мы хотим найти мальчишку и средство нашего перемещения, - сообщил Курогане, давясь фразой про цвет глаз, - и ели вы в курсе дела, то должны знать и то, что происходящее нас не касается – свою цену за «грех» мы уплатили сполна. Покажите нам выход, и мы уйдем.
- Легко сказать, а выполнить сложно, - покачал головой старик, - сейчас я почти что смертен, вдобавок Лес вас не отпустит без уплаты, и жертву в качестве оной выбрал в самом начале. Волченок – идеальная цена, не правда ли?
- Чтоб тебя! – японец вскочил, исполнив красивый прыжок.
На сей раз маг был слишком медлителен, чтобы успеть помешать товарищу; серебряный клинок со свистом рассек воздух, касаясь холодом стали старечьего горла.
- Почти смертен, да?
- Не язви, пес, - бог привстал, словно специально напарываясь на острое лезвие, - я лишен сил не полностью, и у меня их хватит, дабы смести тебя одним дыханием. Правда в том, что ваше здесь появление нежелательно лично мне, а волка хватает и одного, иначе я бы не вел увеселительную беседу, а просто выбросил вас куда подальше. Проблема заключается в неспособности мною в данный момент исправить каприз Источника – магия прорвалась за плотину. Однако если вы заберете волченка до окончания Вервольфовой, возможно сумеете не только обуздать взбеленившийся поток, но и исправить брешь в «плотине».
Отведя приставленное к шее лезвие в сторону, старик полез за пазуху.
- Я дам подсказки, а результат оставляю на вашу смекалку и удачливость. Уж не взыщите.
Бог протягивал маленький шар, наполненный мутной алой жидкостью. Полупрозрачная поверхность сгибалась под напором пальцев, вновь возвращаясь в прежнее состояние, стоило им только разжаться.
- Это поможет отыскать мальчика, - засипел тот, передавая вещицу Курогане, - Лес принял двоих волков. Но вам нужен лишь один, а чтобы избежать встречи с лишним, понадобиться помощь самого Леса.
С опаской приняв дивный предмет, мужчина покосился на мага, как бы ожидая подсказки или хотя бы кивка. Без толку: тот не шевельнулся, держась подозрительно отстраненно. Словно медленно растворялся в бледном освещении хижины, вливаясь в наступавший мрак гаснувших свечей.
Сдержанно вздохнув, мечник поднес шар к лицу. Негаданный подарок, видимо, действительно угроз не представлял, ибо чувство тревоги, столь отчаянно воющее на уровне печени, на сей раз лишь недоуменно сопело где-то в глубинах курогановского сознания, предоставив воину самому разбираться с очередной головоломкой.
- Это – моя кровь, - сухо пояснил старик, - и не удивляйся витязь, - бросил он на недоверчиво вздернувшиеся брови, - даже у богов имеется оная. Первого волка она отпугнет, так что стычек можете не опасаться. Зато упростит поиски волченка.
- Как нам его искать, коли Лес без конца и края? – фыркнул Курогане, пряча шар в складках плаща, - тем более зная, что не лес это вовсе.
- Следуйте за луной, не сворачивая, - радушно оповестил бог, указав в небо, на жемчужное сияние изменчивого пятачка. – Держитесь подальше от болот. Пары, поднимающиеся над поверхностью, глушат эманации моей крови. И уж поверьте – сталкиваться с кем-то, кроме волченка, я бы не советовал. Ибо пока в действии Время Перемен, я бессилен против всего, что не касается моих прямых обязанностей.
Не успел Курогане проникнуться глубиной сказанной фразы, старик уже отворял дверь, красноречиво указывая на выход. На миг замешкавшись, мечник схватил стоявшего столбом мага повыше локтя, и поторопился покинуть приветившую их обитель. Ступая за порог, от внимательных глаз японца не укрылась та самая улыбка, озарявшая старческую физиономию пару минут назад, заставляя заподозрить неладное. И хотя интуиция предательски мочала, читать по лицам мечник не разучился, будь то бог или дьявол собственной персоной. ТАК улыбаються лишь замыслившие недоброе, настолько недоброе, что самомнение попросту не позволяет показному равнодушию портить картину всеобщего злорадства, и прятать откровенную ложь за искусно сработанными масками. Как когда-то делал маг. Его, конечно, оправдывало отсувствие злорадства и зла в целом, но те, кто затеял именно зло, а не таил скорбное детство и иже выплывающее, шансы обвести вокруг пальца бдительного ниндзя теряли еще в зародыше. Впрочем, хотел ли хозяин хижины взаправду помочь сбившимся с пути путешественникам, или же старался их с этого самого пути сбить, для Курогане оставалось открытым вопросом. Приходилось признавать, что поиски ответа зашли в тупик.
А вывод, между делом, напрашивался сам собой: если мечнику кто-то не нравился с первого взгляда – значит не зря; старик доверия внушал ровно столько, сколько демоны Сувы, сожравшие тело его отца. Причем еще до картинного появления в чаще. Иначе бы маг не принял поспешных мер безопасности, стараясь поставить товарищу защиту при любом удобном случае. Не пытался бы донести только понятными им словами некую информацию, которую японец не полностью понимал, однако догадывался о сути брошенного шепотом обрывка фразы. И уж явно бы не использовал так ненавистную тому мыслеречь – вторжению в сознание посредством все той же магии, как и вторжению в личное пространство и череды недвусмысленных прикосновений. Не просто предупреждение – нечто больше, чем поведал старик, и не факт, что поведал правду.
Курогане раздраженно фыркнул; благословенны неведующие, да? Для него неведение мучительно оборачивалось проклятьем, а придурошный маг – косвенный виновник происходящего, не проронил ни звука с момента разговора с богом, пьяно тащась за тянувшим его воином. Воин же убеждал себя воздерживаться от резкости в выражениях, поставив перед собой цель отыскать мальчишку и белую тварь, кою во всеуслышание и стоило называть прямой, в отличии от чародея, виновницей их нелегкой участи внеплановых прогулок под луной.
Шагая размашисто, почти бегом, мужчина на ходу, с особой тщательностью, резал кору встречных деревьев, отмечая пройденный маршрут. Прислушивался к ощущению слабого тепла, исходящего от спрятанного в складках одежды шара. Шар покорно возлежал в кармане, пульсируя изменчивой поверхностью, имитировал биение сердца, отдавая тихими стуками в такт торопливым шагам, и почему-то пах бузиной.
Какое-то время они шли молча. Курогане сосредоточенно работал мечем, маг – устало пялился вперед, позволяя могучей руке грубо тащить себя и дальше. По прошевствии часа безрезультатных скитаний под перламутровым святилом, ниндзя вспомнил о балласте, якорем волочившегося следом, глумливо соизволяя не отстать и не потеряться в темноте. Решительно притормозив, воин ослабил хватку, спрятав верную катану в ножнах и выжидающе уставился на волшебника, рассеянно врезавшегося в широкую грудь, и, кажется, не совсем понимающего, что явилось преградой пред его бледным носом. Дабы не мешкать попусту, японец, по хозяйски, опустил ладони на узкие плечи, не без удовольствия встряхнув охнувшего от неожиданности товарища. Полученный стон доказывал - маг в сознании, из роли не выпал, вселяя надежду на скорое завершение и без того затянувшегося приключения.
- Голос прорезался – уже прогресс, - удовлетворенно констатировал Курогане, отпуская скривившегося от боли волшебника, и едва не отскочил, когда тот, вместо насмешливой реплики, стремительно подался вперед, проникая под одежду и жадно что-то нашаривая.
Предметом острой потребности Фая зарыться в одеяния японца, без напрасных сомнений, оказался вышеупомянутый шар, ловко выуженный из внутреннего кармана, и зажатый между аристократически правильных пальчиков. Но и добыв искомое, маг не успокоился, продолжив обыскивать торс мужчины, противно похрипывая. Облизнулся.
Шиноби, видимо, опешив от подобной перемены, впал в короткий ступор, кое как стерпев вторжение чужих рук на территорию собственного тела, и должного сопротивления не оказал. Когда же маг прошелся указательными пальцами обоих рук по ключице, линии шеи и челюсти, а затем буквально вжался в мечника, как в первый раз по прибытии в этот… мда… мир, бормоча нечленораздельные обрывки заклинаний (куда же без них?), Курогане не выдержал. К чему, собственно, заклинания были обращены, выяснить мечнику не улыбалось. Не собираясь внимать, по его мнению, бреду сумасшедшего, он расцепил объятия, от всей души врезав магу под дых. Отрываясь и за Мокону, и за пропавшего пацана, и за себя любимого. Иначе вправить мозги неадекватно отреагировавшего на вынужденную остановку мага он не умел - уговорами здесь бы не обошлось. Кулак угодил точно в солнечное сплетение, напоровшись на предшевствующий удару булькающий звук и толщину ткани. Раздался всхлип. Согнувшись дугой, чародей отлетел на полметра, распластавшись на земле безформенной массой. Руки заметались в стороны, голова запрокинулась. Из горла вырвался кашель. Зато туманный взгляд чародея прояснился, а глаза осуждающе уставились на склонившегося над ним Курогане.
Фай судорожно зглотнул, дергано озираясь.
- Полегчало? – вопросил мечник, но маг порывисто вцепился в широкий ворот куртки того, рывком притянув к себе..
- Держи меня! – громко, почти крича.
- Не понял? - получив подсечку, Курогане рухнул всем весом на лежащего средь помятой травы чародея, цветасто ругаясь.
- Делай что хочешь, но не давай мне подняться! - зашипел Фай в самое ухо, - что бы ни случилось, и что бы я ни вытворял - удерживай меня под собой! Сожми мои запястья, придави. Короче: все что можешь. Не позволяй мне шевелиться!
Переспросить Курагане не успел: Фай выгнулся, поднимая тяжелого товарища, тут же обмяк заходясь стонами. Реагировать пришлось немедленно. По полученному совету – пальцы сомкнуть на тонких запястьях, грудью вдавить грудь мага, прижаться к горящей щеке, намертво сцепив зубы, чтобы вновь не заматериться.
Секундой позже стоны надломились. Волшебник на момент затих, тяжело дыша, а воин не мог понять чье сердце так отчаянно колотится об грудную клетку. Похоже все-таки не его…
Фай глубоко вздохнул, раскрывая рот; ощутив движение челюсти, Курогане поднял глаза. Наблюдаемое зрелище не обрадовало – белоснежные зубы, как и язык, окрашены алым. Видимо белокурое недоразумение прокусило внутреннюю сторону щеки, и давилось собственной кровью.
Ноги конвульсивно задергались. Мечнику пришлось прижимать мага бедрами, чувствуя странную вибрацию дергающегося тела, словно грунт под ними сотрясало слабыми толчками землетрясения. А еще Курогане ощутил то, чего меньше всего ощущать хотелось даже во сне. Даже в дурном кошмаре или в хмельном бреду – возбуждение. Сначала легкое, потом быстро нарастающее. Маг извивался под ним, вырывался, всхлипывая практически навзрыд, и конечно же терся там, где не следовало, пускай в его состоянии думать о последствиях было затруднительно. Ниндзя едва не взвыл от ярости. Натренированное тело отказывалось подчиняться увещеваниям рассудка, стоически бунтуя. Что не особо удивляло; предавшийся бесконечному путешествию японец не помнил, когда в последний раз был с женщиной, за что теперь жестоко расплачивался. Причем обвинять товарища он не имел права по причине абсолютной невиновности оного относительно вдруг возникших потребностей мечника. Рыча от досады, мужчина крепче стискивал дрожащие запястья, проклиная все на свете, включая давшее слабину тело.
- Ты мне за это ответишь! Ох, как ответишь!
Сколько они так пролежали, Курогане не знал. Не знал почему это все начинает его порядком бесить, и почему дрожь мага передается ему втройне. Хотя нет – знал, но держал догадки при себе наглухо заперев за литой дверью в глубине сознания, а ключ забросил подальше. Стало невыносимо жарко, по спине стаями бегали мурашки, шею и лицо заливали капельки пота, сруясь по щекам и капая с подбородка.
Застань их в таком положении Шаоран, пришлось бы долго лечить мальчика в ближайшем же мире у ближайшего зельевара, или лучше попросить Фая наложить заклинание забвения. Ибо оправдываться перед подростком, объясняя трагикомичность ситуации воину не особо хотелось, потому как Шаоран был склонен делать выводы сам, и редко изменял мнение насчет увиденного.
Погасив бушевавший в паху огонь мыслями, далекими от прекрасного, японец уже обдумывал все прелести скорой расплаты за поруганную гордость, как ощутил на себе испуганный взгляд.
- Не поверишь чего со мной было! – радостно возвестил маг и тут же скривился. Вероятно, болела прокушенная щека.
- Поверю, - успокоил мечник, медленно поднимаясь. Он порядком взмок, рубаха липла к коже, волосы ко лбу, на лице читалось желание растерзать любого, кто с ним сейчас заговорит. Маг к данной категории видимо не относившийся, плавно скользнул по влажным черным волосам, и уперся лбом в курогановский подбородок.
- Полежи так со мной, - почти умоляюще.
- Ну, уж нет! – взорвался ниндзя, рывком ставя мага на ноги, - с меня и одного раза хватило. Поэтому, я жду объяснений и не потерплю отмазок, даже если придется ответ вытягивать из тебя клешнями.
- Не придется, Куро-сама, - улыбка, обреченная такая, - здесь нечего объяснять – я просто не знаю. Я смог почувствовать приближение приступа, дать же этому описание, хоть что-либо обнадеживающее я не только не способен, но и не совсем в состоянии.
Пауза.
- Это из-за шара?
Подарок все еще покоился на маговской ладони, сжатый, как переспелый фрукт.
Проследив взгляд Курогане, Фай покачал головой.
- Нет… Кровь ни при чем. Кто-то зовет меня, и этот зов… пробуждает…пробуждает мою силу. Не магическую, нет. Ту силу, которой я боюсь, и которая мне не знакома.
- И из-за этой силы ты сходишь с ума, ведешь себя хуже полоумного…,- мужчина запнулся, - погоди, ты сказал «боишься»?
- Ты удивлен, что я испытываю страх перед неизвестным? – скептически выгнутая бровь.
- Брось, подобная мимика тебе не идет.
- Куро-сама… Я боюсь, что не сумев обуздать, приучить ее, я могу навредить тебе, Шаорану, всем.
- И давно это происходит?
- С первых секунд появления во владениях нашего нового знакомого.
Более Фай не сказал ни слова. Отстранившись, и обойдя мечника, сделал несколько шагов. Шар беззвучно выпал из разжавшейся ладони, с мягким хрустом упав на землю. А следом, сперва пошатнувшись, а затем нечленораздельно взбулькнув повалится Фай.
Курогане, стоявший к нему спиной, отреагировал не сразу. Не сразу понял, что что-то не так. Слыша позади шаги мага, он слишком отвлекся, поглощенный услышанным, и смешанным чувством стыда, прежде чем обернуться на изданный Фаем звук.
Он падал медленно, достаточно медленно, чтобы вовремя схватить, но за ту секунду, что разделила молниеносную реакцию Курогане и падение, все внутри воина похолодело, а чужой, незнакомый голос пронзил слух предупреждающим воплем.
- МАГ!!!

@темы: Курогане, Фай, фанфики

---

[Клементина Кручински]

У нас с косбендом есть уже года три одна традиция
Мы устраиваем День Снежной Моконы и пытаемся её слепить х3 Впервые у нас вышло очень даже ничего

@темы: Мокона

---

[THE GODDAMN HERO!]

Курогане и Фай. эээ... мне больше никак не прокомментировать.

@темы: Курогане, Фай, свой арт

---

[aria-quarzo]

Тук-тук) не против я оставлю здесь свой фанарт?
братья-вампиры из тсубасы Камуи и Субару;w;
Вышло не очень похоже, особенно Субару, но все таки...
все таки как они мне нравятся именно в этих образах <3

:VAMPIRES: by *Aria-Quarzo on deviantART

@темы: свой арт

---

[Jack Ratcatcher]

Автор:  Shredinger~Cat
Пейринг: Фай/Сакура.
Примечание: Всю ночь читала разные фанфики по данному пейрингу, и вот - под утро родилось это. Знаю, что кривовато и знаю, что Фай бы вряд ли говорил такое, но - что написано, то написано.
Судите как пожелаете. Правда, особой строгости мне бы не хотелось, я ведь вообще ни разу не поэт.

собственно, стихотворение.

Серым облаком небо затянуто.
Ты стоишь у окна, как хрустальная.
Расскажи, почему все так горестно?
Отчего ты такая печальная?

Ты молчишь как всегда, и лишь изредка
Плечи хрупкие дрожью ломаются.
Не любовью ли звать эти тяготы,
Что как цепь перед грудью сжимаются?

Твой герой для тебя постарается.
Ты не плачь, вы достойны всех благ.
Чудеса, как известно случаются.
А теперь - до свиданья. Твой маг.

29.10.11

@темы: Сакура, Фай, фанфики

---

Обзоры фандома Кламп

[Clamp news]

@темы: реклама в сообществе

---

Косплей

[Osaki]

Как-то теплым осенним днем оказались герои Клампа в русском лесу....

Персонажи:
Фай Ди Флоурайт -  Shredinger~Cat
Томоё -  Osaki
Юко -  Mori~san
Сакура - Charlotte Snow

Косбенд: Морские Черти
Фотограф: AliceHoro

+13 без превью

@темы: косплей

---

Фестивальная манга Horitsuba Gakuen

[Chiisai Kiseki]

Пока только фотографии равок.
Скачать (пароль архива: festival)
via uzumaki_kairi

@темы: Хорицуба

---

косплей)

[nemeZida.]

вот по прошествии много времени решила все-таки на обозрение фотографии своей Мамочки выставить тут)
тапочками не бить, ну только если мягкими ^ ^

косплеер-я
персонаж- Nadeshiko Kinomoto
фотограф- [MAD.CREATIVE.CHARACTER]

+14 без превью

@темы: косплей

---

[Ledi-Alucard]

@темы: Хорицуба, Фай, реклама в сообществе, косплей, фанфики, Курофай